60 / 160
60
Î ñóáúåêòàõ, ïàíòåîíå è «âîèñòèíó æåñòîêîì âåêå»
называемая стихией, вырываясь наружу, захлёстывает пространство. Автор посто-
янно проводит нас через разные типы власти, сопрягая всякий раз её отношение
с народной средой. Порою даже кажется, что он затевает своеобразную игру с
«непосвящёнными» в тайны управленческих структур, соблазняя лёгкостью и
абсолютной свободой. «А ведь какая это прекрасная должность—мэр! Наверное,
собрались самые умные и самые уважаемые из людей. И решили придумать для
человека должность, какой сроду не было. Всё обдумали, примерили… Хочешь
прилюдно пугнуть матом человека и плюнуть — пугни и плюнь. Нужен тебе
сейчас миллион — возьми миллион… Захотелось поехать в Чугуев — катись
в Чугуев. Боже, какие желания исполняются при такой должности! Бесконечно
грустно оттого, что нас с вами никогда не призовут управлять мэрией». Этот
«провокационный» панегирик будет опровергаться всем ходом повествования:
власть— это тяжкое бремя, огромная ответственность, мудрость, железная дис-
циплина и воля. Лучше всего о её неизмеримой тяжести в «Загряжском пантеоне»
скажет атаман Платов, принявший на себя бремя государственной власти: «Всю
жизнь провел в баталиях и одолевал неприятеля в невозможных условиях. А на
административном поприще терплю поражения, как новобранец».
Но есть ли в романах В. Воронова личность, обладающая столь необходимыми
качествами государственного деятеля? Увы, её нет. Более того, идёт постоянное
отпадение от истинных критериев власти, власть утрачивает органическую
связь с народом. Её действия сориентированы не на благо народное; строит она
для себя фешенебельные «Шалаши», «Клубы друзей», Пантеоны, устраивает
фантастические форумы на мировом уровне типа «Кошачьи бои» с плавучими
отелями и невиданными вольерами… С трудом пробивался в секретари обкома
коммунист Илья Жеребцов, хорошо зная цену тайной зависти, предательства и
открытой вражды. Но, заблуждаясь, он искренне верил в прекраснодушные идеи
«равенства и братства». Когда система социализма «приказала долго жить», его
честность была вне сомнения: от двадцати лет службы государству остались
лишь трёхкомнатная квартира да двадцать тысяч рублей сбережений, которые
тут же были съедены гайдаровской реформой. Его сын, Иван Жеребцов, про-
двинутый новой номенклатурой в мэры Загряжска, уже лишён всякой веры в
гражданские идеалы и свою службу начинает с расплаты «долгов», открывая
все тайны предвыборного марафона. Обиженным коллегам за продажу пивова-
ренного завода московской компании он чистосердечно отвечает: «На выборах
мэра города одного из кандидатов поддержали его друзья-бизнесмены. Вложили
свои капиталы. Кандидат стал мэром. Должен он отплатить благодарностью за
поддержку? Должен. Друзья-бизнесмены получили высокие посты в мэрии. И
друзья друзей получили. И знакомые друзей». И всё-таки, перед нами личность,
сохранившая в глубине души мерцание совести, которая не даёт покоя, заставляет
вести речь о тупиковых положениях. А тут ещё старый партиец отец бередит
её своими наставлениями: «Ты, сынок, попал в поганую компанию. И власть
твоя поганая…Отрекись, пока не поздно». Сын отойдёт от отца, который, всеми
забытый, кончит в сумасшедшем доме. Но перед «власть придержавшими» он
всё-таки выступит с открытой критикой. «Слаб оказался мэр на благодарности,
—признаётся он. —…Хотел свою команду подобрать, а оказался в одиночестве.
Команда стала руководить мэром…Мэр надеялся, аппетиты поубавятся…Надо
же в городе что-то делать — кругом нищета, безработица, разруха. Люди нена-
видят мэрию. Власть мэрии висит на волоске. Вот я и спрашиваю вас, господа: