60 / 162
60
Êàê ðàíî çàâèñòè ïðèâë¸ê îí âçîð êðîâàâûé...
от читателей по поводу истории с Голоушевым. Уже есть 3. Одно — хорошее, а 2 с
неприкрытой иронией. Ну, что же, видно, большое лихо сделал я тем, кто старается
меня опоганить. Написал Серафимовичу... Не обессудьте за «нытьё». Нехорошо мне
и тяжко до края.
Ну, будьте здоровы. Не забывайте...»
Хотя письмо Серафимовичу, о котором упоминает отец, более известно, хотелось
бы заодно напомнить и о нём.
«...Мне очень хочется поделиться моими новыми «радостями». Вам уже, навер-
ное, известно, что 6 часть «Тихого Дона» печатать не будут, и Фадеев (он прислал
мне на днях письмо) предлагает мне такие исправления, которые для меня никак
неприемлемы...
А вторая «радость» — «новое дело», уже начатое против меня. Я получил ряд
писем от ребят из Москвы и от читателей, в которых меня запрашивают и ставят в
известность, что вновь ходят слухи о том, что я украл «Тихий Дон» у критика Голоуше-
ва—друга Л. Андреева, и будто неоспоримые доказательства тому в книге-реквиеме
памяти Л. Андреева, сочинённой его близкими. На днях получаю книгу эту и письмо
от Е. Г. Левицкой. Там подлинно есть такое место в письме Андреева Голоушеву,
где он говорит, что забраковал его «Тихий Дон». «Тихим Доном» Голоушев — на
моё горе и беду — назвал свои путевые заметки и бытовые очерки, где основное
внимание (судя по письму) уделено политическим настроениям донцов в 17 г.
*
Это и
дало повод моим многочисленным «друзьям» поднять против меня новую кампанию
клеветы. И они «раздуют кадило», я глубочайше убеждён в этом!
Что мне делать, Александр Серафимович? Мне крепко надоело быть «вором».
На меня и так много грязи вылили. И тут для всех клеветников — удачный момент.
Третью книгу моего «Тихого Дона» не печатают. Это даёт им (клеветникам) повод
говорить: вот, мол, писал, пока кормился Голоушевым, а потом и «иссяк родник»...
Горячая пора у меня сейчас, кончаю третью книгу, а работе такая обстановка не
способствует. У меня руки отваливаются, и становится до смерти нехорошо. За какое
лихо на меня в третий раз ополчаются братья писатели? Ведь это же всё идёт из ли-
тературных кругов. Я прошу Вашего совета: что мне делать? И надо ли доказывать
мне, и как доказывать, что мой «Тихий Дон» — мой?
Вы были близки с Андреевым, наверное, знаете и С. Голоушева. Может быть, он
—если это вообще надо—может выступить с опровержением этих слухов? Ижив ли
он? Прошу Вас, не помедлите с ответом мне! Напишите поскорее, если можно».
**
***
Решившись в своё время писать воспоминания об отце, обдумывая их возможное
содержание, я сразу же сказал себе, что никаким образом не стану даже касаться ка-
ких бы то ни было клеветнических измышлений, которые плелись вокруг его имени
всю его жизнь. И в первую очередь — измышлений о плагиате.
Во-первых, потому что, говоря об этом, нужно брать на себя какую-то, я бы ска-
зал, глуповатую роль защитника отца. Но я считаю, что писатель, за которого говорит
всё его творчество, он не нуждается ни в чьей защите. Защищать его перед кем?
Достаточно обладать элементарным чувством родного языка и хоть сколько-нибудь
* «...С. С. Голоушев, — писал о нём Серафимович, — это врач-гинеколог по профессии, литератор
и критик по призванию. Милейший человек, отличный рассказчик в обществе друзей, но, увы, весьма
посредственный писатель. Самым крупным трудом его был текст к иллюстрированному изданию
«Художественная галерея Третьяковых». Менее подходящего «претендента» на шолоховский «Тихий
Дон» было трудно придумать».
** Цит. по: Осипов В. Дополнение к трём биографиям. М., 1977.