66 / 162
66
Êàê ðàíî çàâèñòè ïðèâë¸ê îí âçîð êðîâàâûé...
когда-то меня в белогвардейщине обвинять, стали—в кулачестве. Надоело в кулаче-
стве, плагиат изобрели. Надоест и плагиат, полезут в постель, бельишко ворошить
— это они, как дурачок красное, до самозабвенья любят. Да, Господи Боже ты мой,
разве есть что-нибудь на белом свете, перед чем они остановились бы? Когда у людей
за душой ничего святого, разве оставят они человеку хоть какой-то уголок жизни,
куда постыдились бы вломиться?
Хотя и очень нелегко, но это просто надо пережить. Не завоевывай себе извест-
ность, если хочешь этого избежать», — невесело пошутил он под конец.
***
Хорошо помня этот разговор, нагнавший на меня какую-то злую тоску, я и дал себе
зарок не вмешиваться ни в какие споры окололитературных дельцов, в ходе которых
они «рожают» друг другу деньги и дешёвую скандальную известность в узком кругу
себе подобных. И, тем не менее, под влиянием минуты, не смог удержаться, чтобы
не коснуться «истории вопроса». А едва коснёшься этой «истории», на ум сразу же
приходят другие, гораздо более общезначимые вопросы, затронуть которые она даёт
удобный и основательный повод. Я начну с мысли П. А. Вяземского, высказанной
им ещё в 1817 году в статье «О жизни и сочинениях В. А. Озерова», где он пишет о
зависти и клевете, преследовавших этого малоизвестного ныне литератора:
«Странная и горестная истина! Участь великих мужей, коих слава бывает соб-
ственностью народа, зависит часто от малого числа людей, а иногда от одного только
лица. Не оттого ли, что благодарность скудна в способах изъясняться, особенно же
медленна, а зависть, напротив, богата в средствах, догадлива и никогда не дремлет?
И часто первая прерывает своё преступное молчание тогда только, когда поздний
голос её тщетно уже раздаться может... Напротив же, первая победа есть для после-
дней решительный знак к действию: неустанно преследует она от успеха к успеху
доверчивого любимца славы, как жадный заимодавец, заставляя его расплачиваться
при каждом новом праве, приобретённом на уважение отечества, и, таким образом
гоняясь до конца за жертвою своею, падает бессильная при надгробном камне, сей
священной преграде, бессмертием поставленной её ненасытной вражде».
*
Читателям, которые сочтут эту цитату не совсем подходящей к разговору о Шо-
лохове, в достаточной мере вкусившем «благодарности» от официальной критики,
хочу пояснить, что в данном случае меня интересует не столько частный случай зави-
стливой клеветы в адрес отца, сколько — лишь связанный здесь с его именем— сам
этот феномен, веками сохраняющий статус «странной и горестной истины». Откуда
берутся люди, которые делают эту истину непреходящим «достоянием» общества
и которые, как грибы-поганки вслед за благодатным дождём, вырастают сразу же
вслед за появлением (в любой сфере творческой деятельности) мужа, достойного
«уважения отечества» и слава которого оказывается достойной стать «собственнос-
тью народа»?
Нет, нет! Я не возьмусь отвечать на этот вопрос, анализируя загадочную, ангель-
ски-сатанинскую, рабски-господскую и проч. психологию человека. Он потому и
мучает меня, что я не способен найти на него полностью удовлетворивший бы меня
ответ. И в то же время ответ на него представляется мне чрезвычайно важным, по-
скольку я хорошо вижу цель этих людей, которая, впрочем, очевидна для каждого:
имена, ставшие достоянием народа и отечества в «старой» системе ценностей, под-
менить именами новых, зачастую мнимых и дутых авторитетов.
* Вяземский П. А. Соч. Т. 2. М., 1982. С. 13-14.
Читая эти строки, невольно позавидуешь времени, когда эта пресловутая зависть, столь присущая
творческой интеллигенции, падала бессильной хотя быпри надгробном камне. Сегодня он для неё—всего
лишь знак того, что её клеветнические нападки, скорее всего, останутся совершенно безнаказанными.