58 / 162
58
Êàê ðàíî çàâèñòè ïðèâë¸ê îí âçîð êðîâàâûé...
разоблачением по моему адресу. «Факты», которые он приводит, ни в коей мере не
соответствуют действительности. Будучи в Вёшках, он не потрудился их проверить
хотя бы в Райкоме партии или в Райисполкоме (моя жизнь для них как на ладони)
и «козырнул». Тошно говорить обо всём этом... Из-за этого бросил работу, поехал
в Ростов... Я потребовал расследования этого дела. Правота на моей стороне! Но в
данный момент важно не это: меня сознательно и грязно оклеветали в печати, мне
не дали высказаться и разъяснить читателю сущность этого дела... Евгения Григо-
рьевна! С меня хватит! Мало того, что весной мне приклеивали ярлык вора, теперь
без моего желания и ведома, меня хотят перебросить в чужой лагерь, меня паруют с
Пильняком и печатают заведомо ложные вещи. Да ведь всему же есть предел! Откуда
у меня могут быть гарантии, что через неделю с таким же правом и с такой же ответ-
ственностью не появится ещё одна статья, которая будет утверждать, что я бывший
каратель или ещё что-либо в этом духе; и мне снова придётся надолго бросать работу
и ехать, бегать по учреждениям, редакциям; доказывать, что я подлинно не верблюд.
Скрепя сердце, я берусь за перо, но о какой же работе может идти речь? Со дня на
день ждут товарища из Ростова (члену крайкома Макарьеву, скапповцу
*
, поручили
расследовать эту чертовщину), его всё нет, а грязный ком пухнет, как и тогда, весной,
а сплетня гуляет по краю и, может быть, проникла уже в Москву.
Вы не думайте, что я жалуюсь, нет, мне хочется рассказать Вам про обстановку,
в какой мне велено дописывать третью книгу
**
. Я зол, чтобы жаловаться и искать
утешения. Да и с какого пятерика я должен быть мягким? Мало на меня вылили по-
мой, да ещё столько ли выльют? Ого! Давайте бросим про это. У меня так накипело
и такие ядрёные слова просятся с губ, что лучше уж замолчать мне.
Как живёте Вы? Валя-то, Валя здорова? Про Игоря спрашивать нечего, он должен
быть здоров. Где Маргарита? А дедушка? Всем вам шлю искренний привет. При
мысли о вашей семье только и отдыхаю душой, а то ведь столько у меня развелось
«доброжелателей», что не продохнёшь. Писал под горячую минуту, надо бы перечи-
тать, да тогда и не пошлю письмо, а вновь писать об этом в «эпических» тонах едва
ли сумею. Не обессудьте, коли что не так... У меня ещё помимо всех этих неприят-
ностей семейная нерадость — больна малярией дочь. Устали — ужас! Я переболел,
а теперь она. Всё как-то не клеится, да не варится... Наконец, хочется сказать, как
говорят станичники: «Жизня, жизня, когда же ты похужеешь?»
***
И ещё одно письмо. Хотя первая часть его к вопросу о сплетнях и клевете отно-
шения и не имеет, но, поскольку к истории создания «Тихого Дона» я ещё надеюсь
вернуться, приведу его полностью.
«Вёшенская, 2 апреля 1930 г.
Дорогая Евгения Григорьевна!
Одновременно с Вашим первым письмом получил я письмо от Фадеева по поводу
6-ой части. Под свежим впечатлением написал Вам два письма и оба уничтожил, а
Вам послал телеграмму. Теперь, когда «страсти улеглись», хочу потолковать с Вами
по поводу 6 части «Дона» и относительно андреевского письма Голоушеву.
Прежде всего: Фадеев предлагает мне сделать такие изменения, которые для меня
* Член Северо-Кавказской Ассоциации Пролетарских Писателей.
** «Велено» очевидно, было Евгенией Григорьевной в письме, на которое отец отвечает, и где она к
тому же советует отцу быть «помягче».
*** Валя — приёмная дочь Е. Г., родители которой — М. Лашевич (бывш. начальник КВЖД) и его
жена, были репрессированы и погибли. Маргарита — дочь Е. Г. Дедушка — брат Е. Г., Я. Г. Френкель.