143 / 224
143
ÄÎÍ_íîâûé 14/3-4
словом? Всё перемеряно, всё переиначено, вывернуто наизнанку. Нас, глупых,
с детства учат одним ценностям, а вжизни, оказывается, они совсем другие
— не нужно быть ни умным, ни талантливым, — умей говорить так, делать
этак, знать то и будешь иметь это — в смысле: всё, что хочешь. Только не
отступай никогда, не предавай. Все законы, все нормы, условия — побоку,
жить только так, как живут целеустремлённые люди: положение, деньги,
связи, родственники. Без этого тебе каюк!
Но самое страшное увидеть подлеца во вчерашнем друге!
Так чтоже по-настоящему ценное в нашейжизни, если даже самажизнь
не имеет ценности? Каждый думает: «Я, только Я, ни в коем случае не Ты,
не Мы, ни, тем более, не Он, не Она!
Да, скажешь, развела тут мрачности. Но пойми, сегодня я не могу иначе,
сегодня я такая и есть, ты уж прими меня такой — я же знаю, для тебя
это не будет слишком трудно, ты ведь готов для меня на всё. Не так ли?
Или я ошиблась? Для меня это был бы последний удар.
Я не хочу ошибаться в тебе, не хочу!
И я этого не сделаю! Как не сделала раньше.
Володя, прости, я не могу сейчас написать тебе много и обо всём. Думала,
расскажу подробно, заручусь твоей поддержкой, да не выходит — бумага
есть бумага. Слишком много чувств, а шариковая ручка не штамп, которым
можно оттиснуть всё разом, — пока пишешь одно, другое кипит, пылает,
валится с пера. К тому же мне нужны твой взгляд, твой голос, твой немед-
ленный ответ. И хотя я уверена, ты не подведёшь, всё будеттак, как нужно
мне, всё равно я хочу слышать без задержки. Потому надо собраться, взять
себя в руки. Лучше приеду и расскажу всё, как есть, тебе единственному,
которому так же неизменно верю и которого по-прежнему люблю. Я знаю,
ты всегда будешь со мной, никогда не отступишься, не отвернёшься, что бы
ни произошло. Я буду смотреть тебе в глаза и рассказывать, рассказывать,
пока не успокоюсь. Ведь мне же больше не на кого опереться, да и желания
нет совсем делиться ещё с кем-то.
Жди меня, пожалуйста, хорошенько жди, осталось совсем немного.
Целую тебя, как и прежде, твоя Лариса.
1.
Теперь уже точно: что-то случилось! Но что же, что? Неразрешённая
тревога, опустошив душу, вонзилась в сердце. Она засела в нём накрепко,
(казалось, навсегда). Но надо же что-то делать, просто необходимо помочь ей,
моей Ларке. Я хорошо понял: ей там плохо, очень плохо и трудно одной, без
меня. Я должен быть там, рядом с ней. Если не узнаю всё, сойду с ума...
Рванулся к Гладилину.
— Командир роты в командировке, будет через неделю. — Чёрные глаза
капитана Маринеску смотрели холодно, буравили душу. — Вы что-то хоте-
ли, товарищ курсант?
Сказать или не сказать? Как-никак заместитель, сейчас при исполнении.
Нет, не получится, всё напрасно. Слишком красив Маринеску, прям, уверен
в себе. Не поймёт. Да и не сможет ничем помочь.
Как же всё это сложно!