138 / 224
138
Êðàñíûå îãíè
—ему молятся все, каждый с каждым здесь связан намертво, и потому просто
необходимо работать так, чтобы потом ни товарищи, ни начальство, ни твоя
собственная совесть не смогли упрекнуть тебя в недоработке, из-за которой
самолёт отказал бы в воздухе. Людей здесь ценят не по надраенным сапогам
и белоснежным подворотничкам, а по умению ладить с боевыми машинами.
Добросовестность и знания почти везде в цене, но ведь и самому приятнее
и спокойнее делать всё сознательно, авторитетно, без понуканий и толчков
в шею, даже если падаешь с ног от усталости.
С пониманием таких истин появлялась лёгкость в службе...
2.
Сегодня пятница, и взвод топает в гарнизонную баню. Нам надо пройти по
узкой, мощённой неровным булыжником дороге километра два, и мышагаем,
повторяя все изгибы дороги, между склоном и рекой. Собственно, город здесь
уже кончился, только втиснутые то там, то сям—на немногих пригодных под
стройку клочках земли какие-то отдельно стоящие объекты—склады, склады,
что-то вроде мастерских за высокими заборами; всё вперемежку: военное и
гражданское. И среди них жёлтое здание бани — небольшой одноэтажный
сарай, одетый в рыхлую штукатурку, смотрит на дорогу узенькими окнами
над просторным крыльцом. Баня, так сказать, отправная точка нашей службы,
мы уже прошли через неё в одну сторону и, хотя понимаем, что назад хода
нет, топаем сюда охотно — можно хоть что-то вспомнить...
Пройтись пешком по неровной дороге — она тоже частичка города с раз-
ными-разными мужскими и женскими фигурами, —можно искоса заглянуть
в лицо, оценить и даже восхититься — опять-таки удовольствие. При нашей
замкнутой жизни — в начале службы никаких увольнений, в город попасть
можно только случайно, по какому-нибудь делу—лишний раз увидеть граж-
данские лица большая радость. Особенно — молодые женские. А красивых
девчонок в городке тьма. Удивительно, но — как быстро мы от них отвыкли!
Но не забыли. И потому тянемся к ним, тянемся — хотя бы взглядом.
Наша жизнь сейчас — узкая, бурливая река меж двух высоких берегов,
называемых гражданкой — прошлой и будущей. От одного мы уже оттол-
кнулись, но нет пока возможности пристать к другому. Но мы знаем, это
временно, берег подступится, пустит к себе, а пока надо лишь нестись по
течению, быть на плаву, не дать себя утопить. И мы держимся, держимся. И
пока только топаем строем в баню, и ловим приметы нового берега в здани-
ях, деревьях, встречных лицах, отпечатываем в душе как бы про запас — всё
это обязательно к нам придёт.
Склон бесконечный и неровный, весь в осыпях рыхлого, бурого снега,
скалит местами жёлтые зубы песчаника, окатывается вплотную к дороге и
вдруг виляет, уходит в сторону, обнажая заросшие густым вишенником овра-
ги. Справа от нас шумит Днестр, кажется, он никогда не замерзает — даже
в самые сильные морозы мы слышали его глухое кипение, — река горная и,
хотя от гор уже откатилась километров на сто пятьдесят, всё рычит, не может
успокоиться. Вода в ней сейчас грязно-рыжего цвета, несёт всякий мусор,
целые стволы деревьев.
Ещё про Днестр говорят, что у него двойное дно — под первым промыто