164 / 224
164
«Óæàñîì ðàçúÿâøèõñÿ âðåì¸í...»
мени. События, отражённые в них, настолько колоритны, что порою трудно
провести гра-ницу между рассказом, основанным на вымыслах, и очерком,
созданным на документальной основе. Среди донских писателей известны
имена А. Серафимовича, В. Краснушкина, Р. Кумова, С. Арефина.
Особое место на страницах столичных изданий занимает имя Ф. Крюко-
ва. Вместе с А.Н. Толстым он не раз бывал на театре военных действий, а
в 1915 году отправился на юго-восточный фронт в качестве представителя
Красного Креста. Результатом этого шага становится незабываемый цикл
очерков «Около войны». В одном из них воссозданы потрясающие картины
казачьих проводов: длинного ряда красных вагонов с людьми и лошадьми,
передающих коллективный портрет народного горя в деталях и лицах. В этом
всеобщем — целая симфония полифонических, остро врезающихся звуков
«провожающих и отъезжающих». В них и тревожное «пырсканье» лошадей,
и «звон» надрывного детского плача, и «ровно занимающая-ся протяжная
песня» мужских и женских голосов. Народное многозвучие психоло-гиче-
ски ветвится, приобретает разноплановые подтексты. Здесь и лёгкий юмор,
прикрывающий внутреннюю тревогу («Садись либо, кума, к нам, стряпухой
будешь»), и горькая озабоченность об оставленном доме («Так пропиши же
там, Федотыч…»), и душевная обречённость («Скажи там мамушке: пущай
молебен отслужит»). Но вот в этот многоголосый хор врывается режущий
звук призывной трубы: «И всё точно сорвалось с своих мест…Тихо тронулся
поезд под горькое причитание низкого женского голоса, под детский друж-
ный плач в голос, под крики «ура» и звуки печальной песни. И побежали за
вагоном, тяжело и безнадёжно, две женских фигуры в нагольных длинных
шубах. И протянутые руки. Высунулась рука из последнего вагона, успела
пожать протянутые руки коротким пожатием… Кто-то замахал серой шап-
кой… И рыдающий зов ответил на это прощальное пожа-тие: «Да родимый
ты мой, Стё-пуш-ка!» В этих реалистически жёстких отображе-ниях Ф.Крю-
ков со временем начнёт улавливать те тревожные, пока едва различи-мые
психологические симптомы, которые очень скоро прорвутся невиданными
потрясениями. Он назовёт их «введением в старый кругозор» «широкого
нового содержания».
Известие 29 августа о разгроме армии генерала Самсонова в Мазурских
болотах и о судьбе самого генерала, покончившего самоубийством, Ф. Крю-
ков воспринял как личную беду. Знакомство с Самсоновым и уважение его
личности, оставившей недолгий, но заметный след своей деятельности на
посту Атамана Войска Донского (1908 – 1909гг.), сориентировали писателя
на глубокие размышления причинно-следственного характера. Находясь в
прифронтовой полосе, он обращает внимание на патриотический дух русского
воинства. Впечатляющ образ капитана с георгиевской ленточкой, который,
рассуждая о страхе во время сражений, признаётся, что в этот момент неког-
да «бояться и думать о смерти»: «надо соображать, дело делать». В другом
разговоре этот же капитан акцентирует внимание на выносливости и не-при-
хотливости русского солдата, в отличие от немецкого: «Немецкий солдат и
офицер по сравнению с нами— сибариты. Мы и насчёт вшей равнодушны, и
пого-лодаем хладнокровно, и никому в голову не придёт устраивать в окопах
висячую лампу, ставить столы, стулья». Выделяет он и свойство бесстрашия
рядового воина («В смысле пренебрежения к опасности, к смерти — это