124 / 224
124
Êðàñíûå îãíè
Полистали книжку, показали её Нике. Та одобрительно кивнула. Прочи-
тали залпом: три вечера на троих.
— Здесь же другая жизнь, парни, — сказал после Игорь. —И всё правда,
без всяких там прибрёхов.
— Это американский Ремарк, — отозвался Саня.
— Это Хемингуэй, — сказал я. — Мужики, надо читать ещё...
В библиотеке нашлись «Прощай, оружие», «Фиеста», потом помогала
Ника: она доставала и приносила его книги. Мы читали все подряд и хотели
ещё, добрались даже до Кашкина — нам всё нужно было знать в его книгах
и в книгах о нём.
Обычно в местах, где живёт сразу много людей, книги читают так: либо
все одну, либо никто. Прочтёт кто-то, похвалит — и пошёл слушок — давай
забивать очередь. А скажет кто: дрянь, мутота, и никому эта книга не нужна
— чего зря потеть? О Хемингуэе мы почему-то помалкивали, понимали, на-
верное, — с ним так нельзя, его необходимо почувствовать самому и принять
сердцем, иначе всё зря...
Пройдёт время, и он станет модным у нас, на чёрном рынке за его книги
будут драть бешеные деньги, но тогда... тогда почти случайно мы столкну-
лись с ним и были странно и однообразно счастливы. Так получилось, и,
наверное, совсем не случайно.
— Не читайте, мальчики, книги — всех книг перечитать нельзя, да и не
нужно это. Читайте писателей, близких вам по духу, — говорила Ника, на-
кручивая на палец чёрный локон на щеке, и мы верили ей.
Одним из первых для меня среди таких, был Хемингуэй.
7.
Зима катилась на убыль.
На склонах Русла появлялись и росли на глазах чёрные, парующие пле-
шины, дороги днём покрывались жидкой, грязной кашей, ночью шершаво
стекленели и хрустели под ногами, воробьи у нашей столовой с каждым
днём становились веселее и нахальнее. Если удавалось найти тихое место,
после обеда можно было полчаса побалдеть на солнце, почти как в альпий-
ских снегах Кавказа.
Наконец-то наш почтальон Мишка Голубев — самый маленький в роте
по росту, но самый уважаемый по должности, точно сам являлся соавтором
всех получаемых нами писем — помахал у меня перед носом конвертом,
подписанным знакомым круглым почерком с привычной закорючкой в конце
обратного адреса, не похожей ни на имя, ни на фамилию Ларисы.
Сердце колотилось где-то в горле, я выхватил у него конверт, разорвал. В
конверте письмо и фотография. Прочитать я не успел — по роте пронеслась
команда строиться на самоподготовку. Я сунул письмо и фотографию в кар-
ман гимнастёрки и в этот момент поймал на себе взгляд Игоря. Он как-то
непонятно улыбнулся и ничего не сказал. Мы побежали на выход.
Уже в строю я осторожно достал из кармана фотографию, показал ему,
стоящему рядом. Игорь глянул на фотографию, потом, не поднимая руки,
сжал пальцы в кулак, выставив вперед большой палец, и уже весело, пони-
мающе улыбнулся.