37 / 160
37
ÄÎÍ_íîâûé 14/1
поездки его с Государем (имеется в виду Александр I. — Авт.) в Лондон. Я го-
товил издание моих военных записок и хотел уточнить некоторые подробности
участия казаков атамана Платова в кампании 1812 года.
Моя дружба с графом Матвеем Ивановичем началась ещё в бытность мою
адъютантом главнокомандующего 2-й Западной армией князя Петра Ивановича
Багратиона. Я был молод, честолюбив, любил гусарские пирушки, любил слушать
воспоминания ветеранов об Очакове, Суворове, о славных победах русского
оружия в Европе.
После Тильзита батальные действия против турок прекратились, и некоторое
время армия отдыхала. Офицеры пили кислое валашское вино, стреляли уток и
волочились за местными красавицами. В штаб-квартиру главнокомандующего
явился Атаман Области Войска Донского генерал Матвей Иванович Платов.
Князь Петр Иванович Багратион представил меня, атаман крепко пожал мою руку.
Атаман был высок, строен, тёмноволос. В серо-голубых глазах огонь и отвага.
«Орёл! — сказал он мне. — Пойдёшь служить ко мне?» Впоследствии атаман
не раз звал меня начальствовать казачьим авангардом в его войске.
Мы вместе участвовали в трёх кампаниях, коротали время на бивуаках, подол-
гу вели душевные беседы и сошлись так близко, что нас называли «братушками».
Это неизменное чувство я пронёс через всю жизнь и сейчас горячо благодарю
бога, что судьба одарила меня дружбой этого великого человека.
Впрочем, к делу. Через пять или шесть дней утомительной дороги я оказался
близ Черкасска у паромной переправы через Дон. Помолившись на старинный
Воскресенский собор, я с грустью бродил по улицам старинного городка. Увы,
многих славных казаков-черкасцев, с которыми я воевал с турками на Дунае, с
французами при Аустерлице и с Наполеоном в родном отечестве уже не было
в живых. В Черкасске жил сын Матвея Ивановича, полковник Иван Матвеевич
Платов, но я не стал разыскивать его, не предупредив о своём визите. Душа моя
стремилась к любезному моему сердцу графу Матвею Ивановичу.
Изрядно поколесив по буграм от Аксая до Новочеркасска, и едва не свалив-
шись вместе с бричкой и лошадьми в овраг на крутом спуске в хутор Мишкин,
я предстал перед графом с радостным криком и объятиями. С горечью заметил
перемены. Граф располнел, на лице глубокие морщины, на темени жёлтая про-
плешина, усы обвисли, как у старого запорожца. Но живость и темперамент по-
прежнему горели в его молодых глазах, в жилах играла казацкая сила. За спиной
старого атамана стояла огненно-рыжая красавица в длинном голубом платье.
— Это подруга моя из Лондона, мисс Элизабет Ролтон.
Я представился и спросил, не скучно ли ей после Лондона в деревенской
глуши среди казаков. Платов рассмеялся и сказал, что мисс по-русски не по-
нимает ни бельмеса.
— Как же ты объсняешься, ведь по-английски и ты ни бельмеса?
— А-а! — отмахнулся граф. — Тут дело не в физике, а в нравственном аш-
пекте. Мы довольно понимаем друг друга. Она дворянка, хорошего воспитания.
А на лицо — рязанская баба, дебелая и белолицая.
— Йес! Йес! — Элизабет смеялась и хлопала в ладоши.
Я спросил графа, как ему удалось закомпаньонить такую красавицу. Он не-
сколько смутился и сказал, что всё произошло как-то само собой, без особых
усилий с его стороны.
— Привязалась, как собачонка. — Он отвернулся, чтобы не встретиться гла-
зами с девушкой. — Ну и я, старый пенёк, поддался…