95 / 162
95
ÄÎÍ_íîâûé 13/1
– Вы были похожи на Остапа Бендера, который хвастался в поезде перед студен-
тами.
Стало обидно, потому что близко соприкасалось с правдой, хотя она и преувели-
чивала, конечно.
– Миллион я никому не предлагал…
– Просто у вас его не было.
Наверно, она это без умысла сказала, лишь факт обозначила, но мне в голове,
полной самодовольства и винных паров, это прямым оскорблением показалось, послы-
шалось намёком на мелочность моего тщеславия, на то, что не деньгами миллиона у
меня нет, а способностями, достоинствами, и потому претензии у меня копеечные.
– На рубль амбиции, на грош амуниции? – спросил я.
Ида уловила обиду и поправилась:
– Я только вспомнила, как вы лихо бутылки из портфеля вытаскивали. Знай, мол,
наших…
Но это оправдание только укрепило меня в догадке: «Смягчить хочет, не надо».
– Не надо, – повторил я вслух.
Стало не только обидно, но и стыдно. Обострённо, как это бывает у пьяного,
вспомнились проклятые дорогие бутылки, хвастливые слова: «Ну и прошёлся по
вашим магазинам… лучшую рыбёшку выловил…»
– Не надо смягчать. Вы слишком наблюдательны. Пушкин сказал: «О, несносный
наблюдатель!»
Мы уже подошли к её дому.
– Не обижайтесь, – сказала Ида.
Так и не знаю до сих пор, что она хотела этим сказать – предложить покончить
с ненужной пикировкой или смягчить уже решённый отказ.
– Я не обижаюсь, – ответил я не совсем правдиво и положил ей руки на плечи.
Она отстранилась мягко.
– Зачем вам это? Лишняя победа…
Она была умна и наблюдательна, но ничего не понимала во мне… Хотя какая-то
суть с обычной женской проницательностью, не от ума идущей, а от бога, и была
уловлена. Я хотел победы, но не над ней, – над жизнью, не зная ещё, что жизнь мне
победить не суждено.
– При чём тут победа… Просто меня потянуло к вам…
– На одну ночь?
Я разозлился.
– А вас устраивает только вечная любовь?
– Ну пусть не вечная, но хотя бы любовь.
Она сказала это грустно, освобождаясь от моих рук.
– Простите, но это так унизительно – числиться в донжуанском списке под ка-
ким-то очередным номером.
Наверно, она хотела, чтобы я опроверг её слова, и мне ничего не стоило это сде-
лать; за тридцать пять лет жизни у меня было только три женщины, из них одна лишь
после того, как я женился, и та сначала разгромила, а потом победила меня. Не я её.
Но об этом было стыдно рассказывать, да и вспоминать не хотелось те дни, когда не
только надежды, но и стена рухнула в халупе, где мы жили с Верой.
Наталья
Я стоял и никак не мог оторваться от этой рухнувшей стены, потом, пачкая в
глине туфли, перешёл канаву через переброшенную гнущуюся доску и потрогал
ногой свалившийся ракушечник. Зачем?
– Совсем вы, Игорёк, расстроились…
Это незаметно подошла соседка Фрося и стала рядом, пряча под полушалком