99 / 162
99
ÄÎÍ_íîâûé 13/1
Нет, дальше так не пойдёт, нужно взять себя в руки. Как? Выпить. Немедленно. Опох-
мелиться? Само слово вызывало отвращение. Просто – клин клином. Выбить муть
из мозгов. Но ведь на работе… Ерунда, можно заесть чаем и держаться подальше…
Я купил четвертинку и пачку чаю, забежал в знакомый туалет, деревянную провоняв-
шуюся будку, и торопливо сломал, размельчил сургуч. Конечно, я пытался задержать
дыхание, но рвота всё-таки подкатила к горлу, я с трудом одолел её, засунул в рот
жменю сухого дешёвого чаю и начал жевать лихорадочно. Бутылка с оставшейся
водкой полетела в грязную дыру. Стало чуть спокойнее, потом ещё…
Когда меня позвали к телефону, я уже втянулся в рабочую рутину, мелкие заботы
оттеснили и главные, и последние, мерзкие.
– Слушаю.
– Это ты?
«Неужели она?»
– Я.
Наталья говорила спокойно и деловито:
– У меня два вопроса. Во-первых, насколько я знаю мужчин, и тебя особенно,
ты, конечно, расклеился и мучаешься всевозможными комплексами. Плюнь. Я всё
заслужила. Понял?
Я не знал, что ответить.
– Ты слышишь? Давно заслужила. По заслугам. Так что с этим покончено. А те-
перь второе. Сегодня зайди обязательно. Андрей страшно надулся. Забеги, облегчи
ему душу. Я постараюсь задержаться на работе, чтобы не бередить твою больную
душу.
Она уже повесила трубку, когда до меня дошло наконец, что Андрей обижен не
тем, что я ударил его жену (об этом он ничего не знает); он обижен тем, что я его не
дождался, хоть и пообещал.
Двадцать раз я усомнился в том, что поступаю правильно, и всё-таки постучал в
эту дверь. Всё спуталось и смешалось. Некуда было деться, а оставаться весь вечер
одному было немыслимо. И хотелось воочию убедиться, что Андрей не знает. И ещё
подспудно, подсознательно хотелось увидеть её, хотя она и сказала, что задержится,
её не будет, да и как встретиться с ней после вчерашнего? Но болезненно хотелось
увидеть, посмотреть. Она говорила так спокойно…
И так же спокойно отворила дверь. Отворила и усмехнулась.
– Прости, пожалуйста. Тебе не повезло, Андрея срочно сослали читать лекции в
филиале. Он уехал. А я пришла, чтобы ты не стоял в недоумении перед дверью, не
хочу быть виноватой. Может быть, зайдёшь, посидишь?
Я переступил порог, боясь поднять на неё глаза. Боялся, что на щеке след, клеймо.
На щеке ничего не было. Когда я решился наконец взглянуть, стало легче. А может
быть, вообще ничего не было?
– Я запретила Андрею тащить сюда старую рухлядь, – слышал я.
Наталья ходила по новой пустой квартире, где в самом деле не было ничего, кроме
связок книг, чемоданов и тахты, и вытаскивала откуда-то рюмки, бутылку, банки.
– Раз уж ты решился, выпей рюмочку. Как я поняла, тебе некуда спешить.
– Некуда.
– Только не произноси слов обречённо. Безвыходных положений не бывает. Нуж-
но только уметь ждать.
– Ты дождалась?
– Начинаешь язвить? Отлично. Значит, оживаешь. Да, я дождалась.
– Извини. Ничего плохого я не хотел сказать.
– И не говори. Ты говоришь не плохое, а скучное, поверхностное, известное. На
два года вперёд известное.
– Что же я собираюсь сказать, по-твоему?