94 / 162
94
Íåèçáåæíîñòü
которая не даёт возможности вам успокоиться, в дальнейшем будьте предусмотри-
тельны. При правильном подходе к делу добьётесь исполнения очень быстро и с
хорошими результатами».
– Что же вам обещают?
Я протянул Иде бумажку.
– Старик работает без обмана. Его цидульки – суровая правда жизни. Все мы
совершаем ошибки, и у всех есть недоброжелатели.
– Пустой набор слов.
– Почему же? Впрочем, мы с вами никак договориться не можем. Если один го-
ворил из них «да», «нет» говорил другой. В школьные годы вы, конечно, слышали
эту популярную песню.
– Слышала. Но я почти дома, а пригласить вас к себе, к сожалению, не могу. Я
только вернулась…
– Не нужно оправдываться. Да мне уже и в гостиницу пора.
– Отсюда удобно доехать на троллейбусе.
Идти пешком почему-то не хотелось. «Хорошо бы устроиться поскорее и пова-
ляться с детективчиком каким-нибудь на кровати», – подумал я.
– Вот и ваш троллейбус.
– Вы будете у Яши?
– Не знаю…
Она, конечно, пришла, но всё сложилось не так, как я ожидал. Мне было слишком
хорошо, а я не знал, как вести себя в этом случае. У меня не было опыта, только кровь
несчастливой нации, которой бог подарил всё, кроме счастья, – много земли и много
таланта, но отказал в счастье, устроив жизнь нашу по триаде: страданье, загул, похме-
лье. Впрочем, в последнее время, я замечаю, выравниваются жёсткие углы этой фор-
мулы, преобразуется она, а точнее, приспосабливается к новой научно обоснованной
жизни, когда земля перестала кормить, а талант – приносить пользу. Вот и формула
выравнивается – не пляшущий в муке график, не русские горки, а плавная синусои-
да, где внизу не крик страдающей души, а танталовы муки недобытого имущества,
которое сосед добыл, а вместо загула – пьянство в рамках допустимого, желательно
на казённый счёт. Но это теперь и не для всех. А тогда, да и неизвестно, надолго ли,
природу некоторые из нас одолели. Ведь природа в большой глубине, а мы всё по
поверхности, даже в планету свою больше чем на десять километров пробиться не
можем, хотя над ней порхаем на крылышках и без них. А о той раскалённой магме,
что дымками вулканов из земли курится вечно, что знаем? Гипотезы…
Вот и во мне природа заговорила и вместо разумной радости, что несчастья мои
вроде бы рассеялись, понесло меня кровью предков. Именно предков, каких-то
дальних, потому что родителей своих я на этих качелях не видел. В их время, хоть и
короткое, как-то иначе было, а может быть, просто на время муки и радости слились
во всенародном масштабе и страдания смягчились в этом единстве, а радости раз-
умным светом окрасились? Не знаю.
Знаю только, что мне в личной моей радости этого утишающего света не хватало,
ну а загул со всякими необузданными излишествами тоже не получился: ведь я всё-
таки не вольный купец, – довольно-таки законопослушный интеллигент, вот и был
больше смешон, чем грозен, то есть пил лишнее, болтал лишнее, хвастал и вообще
вёл себя глупо среди этих дружелюбных сдержанных людей, которым в общем-то
успехи мои совсем неинтересны были и празднование совсем не вовремя, потому что,
как потом подтвердилось, у Яшиной жены тяжёлая необратимая болезнь начиналась,
и они её уже ощущали, но говорить о ней не решались, надеялись на лучшее…
Короче, многого я не знал, многого понять не мог, а главное, не стремился в само-
упоении, и когда ушли мы с Идой и я не сомневался, что к ней идём, она сказала: