178 / 186
178
Г. Студеникина, Т. Мажорина, О. Немыкина «Святая рать высот»
сердцу Флоренции. Сказались годы, проведённые в изгнании, будучи дважды
приговорённым к смертной казни, поэт разочаровался во многом:
Земную жизнь пройдя до половины,
Я очутился в сумрачном лесу,
Утратив правый путь во тьме долины…
«Тот дикий лес, дремучий и грозящий» предстал, как символ жизненных
неурядиц и осложнений, в которых оказался тридцатипятилетний Алигье-
ри. Восхождению поэта на холм спасения препятствуют три зверя: рысь,
символизирующая сладострастие (кроме того, пятна на шкуре означают
раздробленность, то есть борьбу гиббелинов и гвельфов), лев — гордость,
а также грубую физическую силу (намёк на Францию), и волчица алчная
и похотливая — корыстолюбие (папа Бонифаций VIII, с которым Данте
ассоциирует все свои беды). По большому счёту, эти звери угрожают нацио-
нальному единству Италии, феодальной монархии, о которой мечтал автор.
Заблудившегося и отчаявшегося поэта спасает древний римский мудрец,
поэт, автор «Энеиды» — Вергилий, олицетворяющий чистый разум. Данте,
доверяя ему всем сердцем, соглашается на путешествие в загробный мир,
и оно начинается с Ада. Одной из вершин мировой литературы считается
описание девяти его кругов. Над адскими воротами — мрачная надпись:
«Ничто не вечно, я же — на века».
Яви мне путь, о коем ты поведал,
Дай врат Петровых мне увидеть свет
И тех, кто душу вечной муке предал.
Подкупает открытость автора, его предельная искренность. Он не боится
показать читателю свою неуверенность, внутреннее беспокойство, неосве-
домлённость — что и создаёт особую притягательность, некую химию, если
можно так выразиться.
Я начал так: «Поэт, вожатый мой,
Достаточно ли мощный я свершитель,
Чтобы меня на подвиг звать такой?
По христианской мифологии, Ад сотворён триединым божеством: отцом
(высшей силой), сыном (полнотой всезнанья) и святым духом (истинною
любовью) — чтобы служить местом казни падшего Люцифера.
Спускаясь всё ниже и ниже за Вергилием, Данте становится свидетелем
жутких мучений лиц, предавшихся влечению плоти, «гонимых вьюгой нео-
борной»; чревоугодников, истлевающих под дождём; скупцов и расточителей,
которые «водили хоровод, толкая грудью грузы с воплем вечным»; гневливых,
прочно втиснутых в Стигийское болото; еретиков, объятых вечным пламенем.