180 / 186
180
Г. Студеникина, Т. Мажорина, О. Немыкина «Святая рать высот»
чертил у него на лбу семь «Р» — семь символов смертных грехов: гордыни,
зависти, гнева, уныния, скупости, чревоугодия и сладострастия. Гордыню
Данте определил как основной свой грех, а по сему, когда стёрлось первое
«Р» — корень всех грехов, и остальные знаки несколько потускнели.
По мере восхождения к вершине горы, преодолевая очередные круги,
знаки «Р» со лба героя совсем исчезли. В таком виде, очищенный от грехов
Данте вступает в «Господень лес, тенистый и живой».
Вергилия сменяет Беатриче — символ божественной любви, вечной бла-
гости и богопочитания, не достигаемого человеческой мудростью. Играя
наукой, воздухом, светом, красками и огнём, поэт ведёт душу к предчувствию
той мудрости, которую человечество и может лишь предчувствовать, но не
познавать мыслью и созерцанием. Поэтому душа приближается к ней только
издали. Беатриче побуждает героя к покаянию и возносит его, просветлён-
ного, на небо.
Заключительная часть поэмы посвящена странствиям поэта по Небесному
Раю:
Я видел – солнцем загорелись дали
Так мощно, что ни ливень, ни поток
Таких озёр вовек не расстилали.
Невозможно не согласиться со словами Осипа Мандельштама о том, «что
метафорические приёмы Данте превосходят наши понятия о композиции,
поскольку наше искусствоведенье, рабствующее перед синтаксическим
мышлением, бессильно перед ним».
Небесный Рай «Божественной комедии» состоит из семи сфер, опоясы-
вающих Землю и соответствующий, согласно Птолемеевой системе, семи
планетам, сферам — Луны, Меркурия, Венеры, Солнца, Марса, Юпитера и
Сатурна. Далее следует восьмое звёздное небо, где Данте узрел Христа:
Так, видел я над тысячей огней
Одно царило Солнце, в них сияя,
Как наше – в горних светочей ночей.
В живом свеченье Сущность световая,
Сквозя, струила огнезарный дождь
Таких лучей, что я не снёс, взирая.
Далее следует девятое кристальное небо, или Перводвигатель, за которым
находится Эмпирей—бесконечная область, населённая блаженными, созер-
цающими Бога — последняя сфера, дающая жизнь всему сущему:
И свет предстал мне в образе потока,
Струистый блеск, волшебною весной
Вдоль берегов расцвеченный широко.