Previous Page  115 / 224 Next Page
Information
Show Menu
Previous Page 115 / 224 Next Page
Page Background

115

ÄÎÍ_íîâûé 14/3-4

теплом горячей печки, подкрадывался подло и незаметно. В классах нас

быстро размаривало, веки непомерно тяжелели и вполне самостоятельно

слипались, из сапог медленно и недовольно выползал холод плаца, контуры

предметов сиреневели, размывались и исчезали, а голос преподавателя зву-

чал монотонно и глухо.

Кое-кто из курсантов пытался сражаться со сном, делая вид, что вниматель-

но слушает преподавателя, другие же через пяток минут после звонка на урок

откровенно засыпали. Измотанные холодной зимой и курсом молодого бойца,

они поневоле добирали на занятиях утерянные прежде кусочки отдыха.

Но как ни хитри, как ни прячь свои сонные глаза за чужим, спинами, не-

заметно спать на занятиях дело трудное и почти безнадёжное — на это надо

было иметь особые способности. Преподаватели к нашим страданиям отно-

сились по-разному. Одних они приводили в бешенство, и тут же следовало

наказание, другие терпеливо делали замечания, но ни те, ни другие не могли

добиться желаемого — клевать носом и засыпать продолжали с упорством

молодости и здоровья.

Заместитель командира роты, военный преподаватель, высокий черно-

усый красавец капитан Маринеску, обнаружив придавленных сном к столу

курсантов, негромко говорил: «Кто спит... — а затем кричал на весь класс:

— Встать!» Плавающие в сладостных облаках дремоты и, естественно, не

слышавшие его первых слов, курсанты напряженно вскакивали, вытягивались

по стойке смирно, считая, что аудиторию посетило начальство, потом ничего

не понимая, глупо хлопали глазами под дружный хохот взвода. Отпираться

было бесполезно, разрядка свежим, бодрящим ветром пролетала над классом,

и занятия продолжались дальше.

Несколько таких «Встать!» —и на уроках капитана Маринеску спать уже

не рисковали.

Сонливость ушла сама по себе, исчезла с первыми яркими лучами фев-

ральского солнца, как тяжёлые, зимние тучи над Старым Руслом. А может,

это мы просто втянулись...

3.

Я прочитал письмо от Ларисы и, наконец, решился, написал ей обо всём.

Как любил и о чём думал все эти годы. Как верил и не верил. Как мечтал о

ней и старательно прятал от всех свои мечты.

Письмо давалось трудно. Не подбирались нужные слова, фразы лепились

напыщенно и не совсем искренне. Несколько раз рвал бумагу в клочья и на-

чинал заново. Мне очень нужно было, чтобы она поняла меня, не свернула

всё на щемящую армейскую тоску и неуютность первых месяцев службы. И

всё равно казалось, что выходит плохо. Потом решил: будь что будет, плюнул

на всё и решительно накатал письмо одним махом. Прямо на самоподготовке.

Быстро заклеил конверт, чтобы не сомневаться, отослал таким, каким письмо

получилось.

Если любит — поймёт.

Но позже всё равно думал, как примет она мою откровенность, чем отве-

тит мне её задетое самолюбие. Мысли эти преследовали меня. Ждал почему-