114 / 224
114
Êðàñíûå îãíè
в противогазе уже противно хлюпает, а где-то меж лопаток ползёт горячий
холод. Этот умник топает рядом налегке, откормленный, выспавшийся во
время наших занятий, ему от таких тревог только удовольствие да похвала
начальства — умеет, мол, добиться дисциплины.
Я лезу в гору и больше всего боюсь скатиться вниз, а потому цепляюсь за
всё что можно: высокую прошлогоднюю траву, голый, корявый кустарник.
Разрываю мёрзлый снег сапогами, коленями, а то и голыми руками. И топаю,
топаю, если не ползу. Кое-кто из парней в темноте примкнули штыки к кара-
бинам и тайком от сержанта (увидит — разорётся, прилепит пару нарядов)
втыкают их в плотный наст. А что делать: самое страшное — это сорваться,
съехать, нагребая спиной сугроб, к самому забору школы, а там обязательно
стоит кто-либо из помощников Малухина — придётся начинать всё сначала,
никто не поймёт, не поверит, что сил уже нет, а сделает так, что вместе с тобой
повторить нужно будет всему взводу...
Вперед, и всё! Там спайка, там дружба, ещё что-то там...
Но об этом мы совсем не хотим думать. Что за дурацкие тревоги, пыхтишь
километра два по склону, а наверху никого — лишь тишина, да мертвенная
бледность холмиков от зарытых виноградных кустов, да рядами бетонные
столбы... Но возмущаться можно только молча, иначе всё без пользы, лишь
себе хуже, а потому лезь и лезь, цепляйся обезьяньей хваткой (хотя по силам
ли это обезьянам?) да смотри под ноги.
Вон с тоскливым криком поехал вниз Никулин (на самом деле —Мишка
Бородин, он получил эту кличку на первом же физо: в трико и кедах, с рас-
стояния метров в тридцать — вылитый Никулин в «Кавказской пленнице»),
вон ещё кто-то вслед за ним... Ух, ты, чёрт!.. Хоть на животе, но удержался...
Надо меньше отвлекаться.
Ну, вот и вершина... Сержант Малухин стоит у виноградного рядка, ухмы-
ляется нам в круглые стеклышки противогаза. Будто не знаем мы, что сапоги
у него с подковами...
Осенью, перед самым окончанием школы, нам устроили такой марш-бро-
сок на двадцать километров в один конец и столько же обратно при полной
выкладке да ещё на время, что я, до армии запросто бегавший два-три часа
с мячом на футбольном поле, вспомнил эти зимние штурмы и подумал: нет,
не одолел бы я эти километры в первые месяцы службы. Солдатская амуни-
ция не футбольный мяч, а передвижение части в расчётное время совсем
не похоже на игру — здесь мало интереса, ещё меньше азарта, тут можно
положиться только на упорство.
Одно лишь навевало сомнения: мы служили в авиации и потому думали
— зачем нам это?
А главными всё же были занятия в классах. Они были похожи на учёбу
в техникуме, с той лишь разницей, что одеты мы были в военную форму и
изучали самолёты.
2.
С первых же дней занятий у нас появился коварный враг. После раннего
подъёма, хорошей физзарядки и развода на морозе он подбирался к нам с