96 / 220
96
Èãîðü Áîíäàðåíêî
духа за быстро идущей «Ракетой» и плавно опускались на «кипящие волны»
за кормой. Что поделаешь, поляки ведь тоже — славяне!
Однажды к нам приехал редактор венгерского журнала «Альфельд» Каль-
ман Ковач. Я должен был с ним пойти на ужин, так как Соколов, сказавшись
нездоровым, поручил это мне, как секретарю «по иностранным делам».
Ковач остановился в гостинице «Ростов» — рядом с журналом «Дон». В
холле гостиницы я встретил Закруткина и его «адъютанта» Сашу Кондако-
ва, предложил им присоединиться к нашему «ужину». Закруткин не только
сразу согласился, но и предложил место для «ужина» — закрытый зал в
аэропорту: «для депутатов».
Стол был великолепный, и вёл его, конечно, Закруткин. Начали с коньяка.
Первый тост Закруткин предложил за Шолохова… Конечно, пить только
стоя… Выпили… Не успели сесть и что-нибудь «наштрикнуть» на вилку,
как Закруткин опять поднял рюмку (Саша уже всем налил) — второй тост
за Гагарина, за космонавтов… Ковач не успел прожевать грибочек, как по-
следовал третий тост за… Советскую армию — освободительницу Европы!
Это, конечно, тоже надо было «принять» стоя и «до дна». За столом с нами
оказался приглашённый Закруткиным киноактёр Ивашов — исплнитель
главной роли в «Балладе о солдате». За «Русского солдата» опять-таки нужно
было пить до дна и стоя… На шестой рюмке Кальман Ковач понял, что при-
сесть и закусить ему не дадут, да, думаю, что он уже ничего и не хотел, —ему
сильно «захорошело», и теперь он уже сам стал «провозглашать» тосты, в том
числе «за моего друга... Игора... Бондаренко...» Пили только стоя… В конце
вечера я ещё свозил Ковача на левый берег, где мы «окунули палец» в воды
«Дона-батюшки» и, конечно, распили бутылочку шампанского.
Утром нам ехать в Таганрог, к Чехову… Я прихожу в гостиницу. Ковач
лежит «полумёртвый», с мокрым полотенцем на голове… Я принёс с собой
«лекарство» — плоскую фляжку с коньяком. Полечились…И Антон Павло-
вич нас «встретил» вполне благосклонно…
Виталий Александрович прошёл всю войну военным корреспондентом.
Любил рассказывать историю, как в бою за Берлин он поднял в атаку под-
разделение, когда его командир был убит. За это Жуков лично вручил ему
орден Красного Знамени.
В справочнике написано, что Закруткин летом 1941 года добровольно
пошёл на фронт. Сам он рассказывал такую, с моей точки зрения, забавную
историю. Он и ростовский драматург Иллиарион Стальский оказались то ли
в Кисловодске, то ли в Пятигорске, одним словом, — где-то на Кавминводах.
Оба уже были в армии. Пришёл какой-то «высокий чин» и сказал: «Мне
нужен фронтовой корреспондент, кто из вас желает отправиться на фронт?»
—Стальский обращается: «Товарищ! (чина я не знаю, допустим, полковник),
разрешите мы с Виталием Александровичем посоветуемся?»—«Посоветуй-
тесь, пять минут вам…» Полковник вышел, Стальский говорит Закруткину:
«Виталий, у меня сильно болит большой палец… на правой ноге… Может,
ты поедешь?..» — «Ладно», — согласился Закруткин. Поехал. Прошёл всю
войну. Вернулся — грудь в орденах.