97 / 220
97
ÄÎÍ_íîâûé 13/3-4
Был 1960 или 1961 год. Я по заданию редакции поехал в Элисту собирать
материал для юбилейного номера журнала «Дон»—«350 лет добровольного
вхождения Калмыкии в Россию». Летел самолётом — первый раз, и что-то
мне сильно не понравилось. Подташнивало, и голова кружилась… Остано-
вился в гостинице, если можно было так назвать это убогое заведение. Во-
обще, Элиста произвела на меня удручающее впечатление. Гостиница была
полна «переводчиков». Это были «московские жучки», которые приехали «на
заработки». Конечно, никакими языками они не владели, а работали с так
называемым подстрочником, то есть из очень плохих стихов делали плохие,
но пригодные для печати по случаю «юбилея».
В это время именно почему-то в Калмыкии снимался фильм по рассказу
Закруткина «Млечный путь». (Фильм вышел, но… не пошёл…) Но я хочу
рассказать не об этом. В фильме был занят чудесный актёрский «ансамбль»
— Жаров, Ларионова, Рыбников…
В гостинице мы встретились с Закруткиным, и все «мужики» отправились
на охоту на сайгаков. Гоняли по степи целый день.
Вот где воздух был! Аромат степных трав неповторим. Кто-то подстрелил
сайгака… Грустное было зрелище. Как это красивое грациозное животное
умирало… Глаза большие… и полные слёз… Умирало тихо… Я на всю
жизнь запомнил… (В романе «Красные пианисты» есть у меня эпизод, когда
следователь гестапо гаупштурмфюрер СС Беккерт, когда в молодости был
лесничим, увидел умирающего от пули оленя… Больше он никогда не стре-
лял в животных…)
Охота, слава Богу, к вечеру закончилась, ну и, конечно, после трудов
«праведных» — ужин. Калмыцкое начальство «расстаралось»… На столе
чего только не было. Ужинали мы, естественно, не в городе, а на «вольном
воздухе». Это были юрты и какие-то ещё две постройки — словом, «закры-
тый городок».
К ужину привезли и Аллу Ларионову. Сидела она напротив меня. Что
можно сказать, —царица! Истинный Бог —царица! Я потом «близко» видел
и Ирину Мирошниченко, и Жанну Прохоренко (они были у меня в гостях).
Ларионову сравнить не с кем! «Выступает слово Пава, говорит-то величаво»
— эти несколько перепутанные мной «сказочные слова» относятся к ней. Не
совсем, правда. Насчёт, «говорит-то величаво»... Нет, речь у неё хорошая,
но не «сказочная». Рядом с ней сидел Коля Рыбников. Славный парень.
А напротив меня, рядом с Аллой, — Михаил Иванович Жаров. Человек из
моего далёкого детства—«Трилогия о Максиме», где он поёт: «Менял я жен-
щин… три-ли-ни-ли, как перчатки, и пил всегда... три-ли-ли, три звёздочки
коньяк…» А в «Беспокойном хозяйстве» в тысяча девятьсот сорок каком-то
году, я, солдатик, смотрел «старшину Жарова» с Целиковской, которая то ли
уже была, то ли потом стала его женой…
Так вот, Михаил Иванович, «жаловался»: «У меня — сыну пять лет…
(Жена у него была уже то ли четвёртая, то ли пятая...) Его «поднять» надо…
Поэтому я сейчас, ребята, спиртного в рот не беру. Но, стоит мне появиться в
каком-то городе, обязательно в гостиницу «припрутся» один-два «храбрых».
И, конечно, с коньяком… Я говорю: «Ребята! Я не пью!..» — «Михаил Ива-
нович! Как же так?! Обижаешь…»