165 / 186
165
ДОН_новый 15/3-4
Я встал из-за стола, неосторожно опрокинув бутылку с тёмным вином,
и Василий, несмотря на свою хмель, метнулся к бутылке, подхватил её и
тщательно завинтил пробку.
В саду становилось всё темнее, но я всё же различал знакомую тропинку
среди деревьев. Местами она сильно заросла травой и я, пока дошёл до нашего
бывшего двора, изрядно промочил в росе коричневые чешские туфли.
Забор покосился, кое-где просто лежал на земле, отцовский дом сиротливо
и одиноко стоял без построек и сараюшек, давно сгнивших или растащенных
на какие-то нужды соседями.
Где-то на горизонте догорала вечерняя заря, в её свете я едва различил
деревянные ступеньки. В доме давно никто не жил, но я всё же решил войти.
Едва ступил на ступеньку, как она треснула подо мной, и мне показалось, —я
упал, но, наверное, это только показалось, так как в следующий миг я опять
шагал дальше, и дверь открылась почему-то без стука щеколды…
В сенцах пахло подгнившим сеном и мышиным помётом, под ногами ша-
тались старые доски пола. Открыв дверь хаты, я осторожно заглянул внутрь.
Старый дубовый стол по-прежнему стоял у окна, заслонка загораживала
печное отверстие, а на железной кровати, где когда-то спали мать с отцом,
лежали свёрнутые старые матрацы.
Треснувший посредине, четырёхугольный репродуктор, купленный отцом
в конце пятидесятых годов, криво висел на стене, затянутый паутиной. Рядом
молчали ходики с кошачьими глазками. Паутиной был затянут и угол, где
когда-то висели иконы. Лишь старые тёмные занавески висели на своём месте,
напоминая о святом угле, перед которым так много раз молилась мать.
Щелкнув выключателем, я понял, что света нет, и наугад шагнул мимо
чёрного чулана во вторую маленькую комнату, где когда-то стояла моя дере-
вянная кровать, сделанная руками отца. В темноте я шагнул неловко, ударился
головой о низкую притолоку, на которой раньше висела люлька, сплетённая
из ивовых прутьев — сначала моя, а потом Маринкина…
Растирая шишку на голове, я вдруг услышал, как… пошли старые часы.
Меня это почему-то не удивило, не удивили и знакомые голоса, послышав-
шиеся в сенцах.
— А картошку убирать завтра всё же пора, — послышался голос мате-
ри. — Ты, Алексей, сходи с утра к Ивану Андреевичу, попроси лошадёнку
с сохой…
— Не в первой, — ответил отец, усаживаясь на лавку под образами.
Мать щёлкнула выключателем, зажёгся свет, и из-за занавески на при-
вычном месте я увидел иконы и целёхонький белый репродуктор; кошачьи
глазки на часах бегали туда-сюда.
— Давай выпьем, Матрёна, — сказал отец и откупорил бутылку.
— Опять ты за своё! — Мать, недовольно бурча, захлопотала в чулане,
загремела заслонкой. —Вот Сашок с армии придёт, я ему расскажу про твои
художества…
—Сашка? Да он меня поймёт. —Отец крякнул и опрокинул стограммовый
стаканчик. —Он у нас герой…Кто в Красноталовке ещё в танковых войсках
служит? Никто. А он служит. Туда абы кого не берут…