161 / 186
161
ДОН_новый 15/3-4
То, что народ соберётся, что его надо будет угощать — было само собой
разумеющимся делом. И отец безропотно встал из-за стола.
— Верно говоришь, Матрёна Ивановна. Пойдём, Сань, завалим кабанчи-
ка. Справный вышел. Я специально тебя дожидался, не трогал его, а давно
пора... Тебе и карты в руки, — засмеялся отец, обнажив щербатые нижние
зубы. — Поглядим, какой ты вояка, товарищ механик-водитель…
Пока выгоняли поросёнка, пока я чесал ему брюхо, отец искоса посма-
тривал на мою спину в тельняшке, и, словно забыв о том, зачем мы вышли
во двор, спросил:
— Сколько у тебя учений там на Сахалине было?
— Четыре.
— Маловато. А ночных?
— Тоже не густо.
— Вот к нам в партизанский край танкисты генерала Катукова целый
десант устроили. Вот это герои!
— Вы бы не болтали, а делом занимались, — мать уже шла от коровы с
полным ведром парного молока.
— Ты, Матрёна, что въедливый старшина, — хмыкнул отец. — Не вол-
нуйся, щас сладим дело. А ну, сынок, покажи класс…
Он протянул мне кривоватый, с отточенным лезвием тесак. Поросёнок,
почувствовав неладное, вскочил на короткие ножки и в раскачку побежал по
двору. Вскоре он забился в лопухах между сараями и затих.
Я повертел в руках нож и посмотрел на небо, уже голубое, щедро залитое
солнцем, только над близким лесом всё ещё висели клочья утреннего тумана.
Мне захотелось уйти в этот лесок, где чуть не каждое дерево было знакомо,
где в холодке росла земляника, где пахло грибами и мятой…и я вдруг понял,
что не могу выполнить желание отца. Куда-то ушла лихость, и даже выпитая
рюмка водки не помогла настроиться на воинственный лад. Я подумал о том,
что крестьянская, в общем-то, работа — валить скотину — оказывается не
всякому крестьянину по нутру…
— Эх ты, язви твою душу, — огорчился отец, увидев мою нерешитель-
ность. Он смачно, но не злобливо выругался и забрал у меня тесак.
—А ну, Сань, тяни его за нижние ноги, —вскоре закричал он, наваливаясь
на боровка плечом…
Многое забылось с тех пор, а вот эта история с поросёнком почему-то
задержалась в памяти. Потом был ужин по поводу моего приезда. Соседей
набилось — целая хата. Я сидел в центре стола и отвечал на разные вопросы
про службу на Сахалине.
Пахло свежей печёнкой, разваренной картошкой, самогоном-первачом,
подкрашенным вишнёвым вареньем, малосольными огурцами, укропом…
Напротив сидела чёрноволосая, большеглазая Ленка, подруга сестры, и
искоса то и дело бросала на меня взгляды. Ленку в деревне считали красави-
цей, а мне так не показалось — тогда мне нравились бойкие райцентровские
девчонки с модными причёсками и в белых туфлях-лодочках. У Ленки не
было ни причёски, ни туфель, и всё же там, на Сахалине, когда приходила
тоска по дому, я кроме родителей вспоминал почему-то Ленку — просто-