168 / 184
168
Светлана Вьюгина «Вьюнок»
поле крестьян, огороды пахать… С переменой судьбы конь легко смирился:
а что?.. Работа как работа. Люди вместе с ним трудились обыкновенные,
добрые. К примеру, достают из торбочки краюху хлеба, пополам ломают:
себе —половину, коню—половину, потом Вьюнок свёколкой похрумкивает
или сочную траву рядом щиплет (пасётся), а человек хрустит зеленопёрым
лучком да варёным яйцом закусывает. А вечером наступает наилучшая для
коня пора. Старшие ребятишки купают его в речке, расчёсывают деревянным
гребнем гриву, тихонечко приговаривают: «Вьюнок нашмиленький! Красавец
наш!» И щекой к его губам припадают ласково… Чем не житьё!
Так и проходил в посильном труде и счастливом покое год за годом.
И кто же знал, что однажды вслед за ранним алым восходом придёт на
родные летние просторы нежданное, огромное горе.
Со знакомых лиц разом пропали улыбки, затих в округе смех.
Днём и ночью слышались в закатной стороне раскаты странного грома,
от которого нервно вздрагивала земля.
Из-за дальних холмов по пыльной дороге потянулись обозы с перебинто-
ванными и стонущими людьми; от них пахло тёмной кровью.
Как-то раз в село приехал пожилой командир с красными петлицами на
вороте новой гимнастёрки и объявил, что он по приказу свыше проводит
реквизицию
всех годных к службе лошадей для нужд действующей армии.
Вот так нежданно-негаданно и случился новый поворот в судьбе Вьюнка.
...Путь выдался недолгий, всего-то сутки. Правда, поначалу, первых часа
два-три, все лошади тесно заполонившие товарный вагон, то и дело гулко
постукивали подкованными копытами по деревянному полу, прядали ушами,
вразнобой всхрапывали, а то и тревожно ржали, потом постепенно поутихли,
опустили головы, задремали…
Рассвет у Вьюнка всегда начинался с охапки пахучего сена, а это хму-
рое, сверкающее дальними вспышками утро началось по-новому: шумно
откатилась в сторону широкая дверь вагона, люди в линялых гимнастёрках
положили на порог длинные деревянные сходни, и один из них, усмехнув-
шись в усы, скомандовал:
— Выходи строиться!
Лошадей явно ждали: поодаль толпились какие-то бойцы и командиры, с
нетерпением поглядывали на хвостатое пополнение.
Сопровождавшая лошадей команда — знакомые бойцы — взяла своих
подопечных за уздечки (по две в каждую руку) и построилась вдоль со-
става, принимающая сторона стала напротив, на пыльной привокзальной
площади.
— Вьюнок, ты ли? — растерянно окликнул коня человеческий голос.
— Ты?
От группы командиров, стоявших в сторонке, отделился человек и скорым
шагом направился к Вьюнку. Он сразу узнал человека. Это был Николай
Николаевич. Только какой-то странный резкий запах сопровождал его.
— Золотой мой! Ты! Надо же… И тавро на ухе твоё…
Боец отпустил уздечку, и конь зацокал копытами вслед за Николаем Ни-
колаевичем, капитаном в гимнастёрке с малиновыми петлицами.
Понятное дело, что и здесь, на фронте, на такого статного коня с интере-
сом поглядывали начальники. Одни просто трепали по холке, протягивали