166 / 184
166
Анатолий Булгаков «Жди меня»
падку и, опустившись на колени, долго шептала молитвы. Потом открыла
сундук и начала перебирать новую одежду, пропахшую нафталином. Надев
чёрное платье, она обулась в мягкие тапочки и, прежде чем выйти из дома,
ещё раз оглядела комнату.
Часы… На стене висели старинные часы. Мать знала, что они уже давно
стоят, но почему-то взглянула на них. Затем подошла и потянула за цепочку
до упора. Они вдруг ожили, пошли, чётко отбивая в тишине каждую секунду:
тик-так, так-так…Как долго она их не заводила? Пожалуй, с того памятного
дня, когда рассталась с сыном. Мать тихо ступила на порог, закрыла за собой
дверь и отправилась в путь.
Но пошла она не по улице, как ходила обычно, а спустилась по огороду
в балку, где по хлипкому мостику перешла через ручей и вышла за село.
Извилистая дорожка повела её мимо реки и полей, колосящихся пшеницей,
мимо разрушенной церкви и оврагов…
Впереди показалось кладбище. Мать остановилась и только тут вспомнила,
что пришла с пустыми руками. Оглянувшись вокруг, она увидела лужайку
полевых ромашек и, нарвав небольшой букет, направилась по узкой тропин-
ке. Здесь, среди могил, было как-то по-особенному тихо, спокойно, ветер
ласково шевелил лепестки цветов, лежавших на гробнице. Мать присела на
покосившуюся скамейку, достала из кармана носовой платок и задумалась
о чём-то своём, сокровенном…
Все эти годы, она надеялась, ждала сына и не верила, что он погиб, когда
после ранения ехал на «полуторке» из госпиталя и попал под бомбёжку.
Доехать домой ему не хватило каких-то пять-шесть километров, не больше…
И вот теперь он лежит здесь, на Старом кладбище, среди плакучих ив, акаций
и берёз. Однако всё это время, пока жила, мать надеялась, что он где-то там,
в чужой стране, идёт и идёт домой. А тот ящик с останками сына, наспех
заколоченный гвоздями, —ошибка местного конюха, деда Ермолая, который
привёз его холодным осенним вечером на подводе из степи.
Но теперь… теперь всё было кончено. Она проснулась этим утром, и ещё
не открывая глаз, поняла, что её сынок, Ванюша, уж сколько лет лежит на
кладбище. Лежит забытый ею, один-одинёшенек…
С тех пор мать не ждала его.
Она смирилась.