46 / 220
46
Àëåêñåé Áåðåãîâîé
фамилия, имя отчество, год рождения, домашний адрес, кем работаешь, ну
и дальше всё, как есть.
— Да ничё мы там не делали! — с отчаяньем простонал Женька.
— Тихо! — строго сказал усатый. — Пиши. — И повернулся ко второму
штатскому:
— Певзнер, ты позвонил сапёрам?
— Да.
— Ну, и что?
— Сейчас прибудут, осмотрят машину.
— А механик?
— Сообщил. Приволокут.
— Так… Подождём...
Женька в это время катал шарик ручки по бумаге. Написал именно «всё
как есть». Работу закончили, мол, одежда в шкафчике, как домой пойдёшь?
Увидели машину, полезли в затишек, сидели, ничего не трогали и мин ника-
ких у них не было. Что ещё!? Объяснительная получилась короткой, усатый
посмотрел написанное и как-то криво усмехнулся.
— Г-м, — сказал он. — Хитришь парень? Начальник у тебя кто?
— Энергетик.
— Фамилия?
— Его?
— Не твоя же?
— Сорока.
— Ты всё обзвонил, Певзнер?
— Да.
— Звякни там, пусть ещё эту Сороку притащат. — И сразу Женьке:
— Ты давай пока в коридор, а кореш пусть зайдёт...
Славка только глянул на дружка и перепугался наглухо. Вид у того, на-
верное, был такой, — всё поймёшь сразу. Он пропустил Женьку в коридор и
шагнул в приёмную так, словно пол в ней был из чистого льда и растянуться
на нём — раз плюнуть.
Женька прошёл мимо тощего Мамедова—тот стоял, как истинный посто-
вой у двери: прямо, не касаясь стенки, опираясь на обе ноги; показал, только,
Женьке пальцем в сторону, противоположную входу, и снова «умер». Женька
подошёл к окну и стал ждать.
Но самым странным было то, что вызывали его ещё четыре или пять раз
и снова заставляли писать объяснительную с таким видом, будто до этого он
не писал ничего подобного, или его бумаги сразу же растворялись в холодном
люминесцентном свете кабинетных ламп, исчезали без следа прежде, чем
усатый успевал спрятать их в папку. Так и сновали ребята туда-сюда: Женька
—в кабинет, Славка —в коридор; Женька —в коридор, Славка —в кабинет;
и, если бы не серьёзность лиц и вопросов, можно было подумать, что усатый
просто развлекается от скуки и желания убить время. Всё это настораживало,
внушало неуверенность, сбивало с толку. Потом Женька понял: не верят!
В промежутках между вызовами Женька стоял у окна, оторопело уста-
вившись на жёлтый свет фонарей во дворе, — ему казалось, что спит он, и