44 / 220
44
Àëåêñåé Áåðåãîâîé
лядывали — замок, как надёжный часовой, поста не покидал. Под машину
потихоньку заползла темнота, щель под бортом окрасилась в лиловый цвет и
с каждой минутой чернела. И сколько ни веселись насильно, ни надрывайся
в хохоте, на душе всё ж совсем тоскливо становилось: как-никак, а мчит
уже законное свободное время. Славка было заикнулся об этом, но тут они
услышали злой до самой изнанки голос:
— А ну вылазь... мать! Быстро!
Притихли. Что такое?..
В лиловой полоске щели борта нарисовались носки чьих-то туфель, по
виду, мужских.
— Вы что, уши не полоскали? Вылазь, говорю!
— Нам и тут хорошо! — весело сказал Женька, и ребята снова заржали.
Голос явно не принадлежал дядьке Жоре.
— Я вот вам сейчас порыгочу! Вы у меня запляшете! Вылазь, говорю, не
то хуже будет! — опять заорал голос, и борт закачался так, точно хотел вы-
шибить парней из-под машины.
Это уже было серьёзно.
Нехотя приподняли лбами задний борт, потихоньку выбрались наружу и
тут же услышали:
— Стоять! Руки за голову! Не шевелиться! — Женька почувствовал, как
какой-то усатый тип прижимает его к машине, хлопает по карманам, поясу,
штанинам брюк. Как-то замедленно, не сразу Женька оторопело понял: обыс-
кивает! Возле Славки толокся другой тип в штатском, а чуть поодаль стояли
тощий милиционер и вахтёр с проходной дядя Федя.
— Топайте за мной, — так же сердито произнёс усатый и шагнул к кон-
торе, ребята нерешительно двинулись за ним, следом — второй штатский и
милиционер, замыкал шествие дядя Федя в своей неизменной конькобежной
шапочке конца пятидесятых годов (где только откопал?!), чуть ссутулившись,
семенил кривыми ножками, обтянутыми узкими штанами — не то трико, не
то ушитыми галифе. У дверей конторы усатый резко обернулся, пропустил
вперёд Женьку со Славкой, потом — штатского с милиционером, но дяде
Феде дорогу почему-то преградил, сказал помягчевшим голосом:
— Спасибо вам, товарищ...
— Фёдор Алексеич! — обрадовался дядя Федя.
— Да, да, — отрешённо сказал усатый. — Вы свободны.
— Я эта... я эта... — забормотал гнусаво дядя Федя, но усатый решитель-
но повторил:
— Вы свободны, — и закрыл за собой дверь.
Поднялись на второй этаж. Усатый, по всему, был начальником, он дви-
гался по коридору хозяйски, уверенно толкал запертые двери, негромко мате-
рился при этом, но, наконец, добился своего, — дверь в приёмную главного
инженера открылась.
—Заходи! —приказал он и сам вошёл первым, включил все лампы, усел-
ся за стол секретарши, резко пхнул машинку от себя.
— Этого, — ткнул пальцем в Славку, — в коридор! Мамедов, покарауль,