23 / 220
23
ÄÎÍ_íîâûé 13/3-4
стов, спадающих на тропу, а пуговицы тренькали колокольчиками. Глухаря
нести ему было не под силу, и тот ковылял следом — иногда останавливался
и как бы приглашал повернуть назад…
Они расположились табором на полянке, вблизи сплавщиков. Никитов
раскрыл чемодан с остатками провианта. «Выводок» тут же окружил его,
а он стал наблюдать за работой лесных жителей. Кто вязал плоты, другие
подносили брёвна, пилили деревья, те собирали срубленные ветки и прочие
отходы. Плоты и брёвна спускали в реку, а отходы складывали в сторонке.
Похоже, заготавливали в зиму для обогрева.
«Эти плоты… Их ведь несёт куда-то…» — только на сей раз с решитель-
ными действиями Никитов торопиться не стал. На них просто не было сил.
Он пристегнулся к сплавщикам.
То, что они шевелились, словно заблудшие в тумане, было ещё полбеды.
Но вот глаза… Как у проживших и теперь обречённых что-то вспоминать.
Но что они должны были вспомнить для продолжения своей жизни, люди
эти, как и те, коих он видел на вокзале, не знали или утеряли из памяти.
Никто не удивился пришельцам. Когда свечерело, высокий старик, похо-
жий прямой осанкой и отчуждёнными глазами на отца, повёл за собой.
Их поселили вместе. Видать, сплавщики решили, что женщина и дети не
сами по себе, а состоят при Никитове.
Жильё походило на убежище или потайную нору. Они спустились по
земляному откосу, отодвинули вязаную из горбылей заслонку и очутились
в сумрачной, но не слишком тесной, яме, с закрытыми кругляком стенами,
видимо, для поддержки от обрушения и сохранения тепла.
Старик ушёл, а Никитов пригляделся к обстановке. Было два топчана, на
которых валялись то ли вылинявшие звериные шкуры, то ли кожухи. В углу
— печь с хозяйской обиходной утварью на припечках. Посредине — дере-
вянный стол с керосиновой лампой и чайником. По всему — «норой» уже
пользовались.
Вымученный Никитов обрадовался этому пристанищу, как первооткрыва-
тель спасительному острову. Не раздеваясь, плюхнулся на топчан, и тут же
его закрутила омутная воронка…
Прошла, наверное, неделя жизни с лесными жителями. Никто не будил
его по утрам. Он прокидывался сам. Видел стол, парующий чайник, кружку,
сухари. На краю второго лежака сидела юная женщина с распущенными
волосами. За её спиной посапывали дети. Он понимал, им тесно на одном
топчане, но позвать кого-либо к себе не спешил.
В плетёном коробе держались кое-какие продукты. Прежний старик попол-
нил его в конце недели. Утром Никитов шёл к речке заодно со сплавщиками,
которые вылезали из своих нор, включался в привычную канитель.
Когда Никитов открыл, что их работу никто не понукает, то стал больше
обретаться на своём топчане, созерцая в открытый проём одну и ту же кар-
тину. Прямо у входа росла невесть как попавшая в эти края верба. Ветки её
раскинулись так привольно, будто хотели защитит себя от чуждых соседей.
Одна, особенно могучая и зелёная у основания, заканчивалась сухими отро-
стками… Никитова это явление занимало почему-то больше всего.
Иногда обращался памятью к т о й жизни. Т а м, около городских клад-