42 / 162
42
Ñòðàíèöû äíåâíèêà
...................................................
Взяли пули и взяли ружья,
Взяли руки и взяли дружбы...
Но покамест во рту слюна —
Вся страна вооружена!
Но куда делись «сталь», и «уголь», и «свинец», и «пули», и «ружья» — что слу-
чилось? — От всей вооружённой мощи остались одна «слюна»?!
Экзальтация Марины Цветаевой никогда не имела пределов. Она влюблялась в
молодости сначала в мужчин, а потом в женщин, она могла в одно время отдать своё
сердце Германии («Германия! Моё безумье! Германия — моя любовь!»), а в другое
— проклясть немецких гуннов. Могла до небес воспеть Белую гвардию (в «Лебеди-
ном стане»), а потом с тем же вдохновением прославить Советский Союз в стихах к
сыну — и подвиг челюскинцев... И, убедившись, что в Чехословакии кроме одного
офицера никто не защитил Родину и что кроме слюны у чехов не осталось другого
оружия, поэтесса решила прославить не армию, а весь народ:
Его и пуля не берёт,
И песня не берёт!
Так и стою, раскрывши рот:
— Народ! Какой народ!
Когда ни сила не берёт,
Ни дара благодать, —
Измором взять такой народ?
Гранит измором взять?
(20 мая 1939 г.)
Из будущего коллаборационистского Парижа, готового через год сдаться немцам,
как и Прага, к чешскому народу весной 1939 года чуть ли не каждый день летели
рифмованные призывы Цветаевой к борьбе, к сопротивлению, к восстанию против
европейских гуннов:
«Богемия! Богемия! Не лежи, как пласт! Бог подавал обе-
ими и опять подаст»; «С объятьями удавьими Расправится силач! «За здравие,
Моравия! Словакия, словачь!»; «Не погибнет чех»...
Стихи пишутся каждый день! Вдохновение не иссякает! Заключительное сти-
хотворенье чешского цикла поднимается до высот, где живут не просто стихи, но
государственные гимны:
Процветай народ, —
Твёрдый, как скрижаль,
Жаркий, как гранит,
Чистый, как хрусталь.
(21 мая 1939 г. Париж)
Видимо, из французского «далека» пошлые исторические подробности чехосло-
вацкой драмы были плохо различимы для её близоруких глаз... На самом же деле
оккупация Чехословакии была весьма странной, поскольку и власть и народ были не
достойны ни восхищения Марины Цветаевой, ни романтических надежд, которые
она на них возлагала.
***
Итак, 29 сентября 1938 г. в Мюнхене западные демократии сдали Чехословакию