6 / 8
6
Ëèòåðàòóðíàÿ ñòðàíèöà
¹4 – 2011 ã
Вдали от Родины
Мне ветла стучит в окно.
За окном – темным-темно.
Ветра гуд в трубе печи...
Одиноко мне в ночи!
Возвращение
...Вскормлённый в неволе
орёл молодой...
А.С.Пушкин
Назад! На Вольницу! В родной
Бирючий Кут.
Хочу вернуть покой душе усталой.
Там старину степную стерегут
Шальные ветры родины не малой.
Там всё моё. И я весь от неё!
Там прах отца и матери-невесты,
Там детство шалое, погибшее моё,
И там же лучшие для сердца
благовесты.
Степная Вольница! Мой
выстраданный край.
Смешенье языков – не замутило
Дона,
А мой Бирючий Кут, за реченькой
Аксай,
Не повторение чужого Вавилона.
Здесь всё по-нашему, на наш
старинный лад.
Молитва и лампас... Отчизна
и обычай...
А искромётный взгляд больших
и чёрных глаз
Вдруг молнией сверкнёт, и...
Я – его добыча...
Казачья доля – Гордая Судьба.
Казак степной – и пахарь он, и воин,
А в добрый час – и пьяная гульба...
За этот край, и сам Господь спокоен,
А я средь них, печальный как
абрек,
Вскормлённый Доном
обрусевший грек.
***
Не моли…
Не зови…
Не заламывай руки…
И накрашенный волос
Картинно не рви…
В этот миг слышу я
Только голос бузуки…
Это зов моих предков
Разлился в крови…
На распрутье
Когда в груди устанет
Биться сердце,
Я сам решу:
Как мне ему помочь…
Пусть больно будет,
Никуда не деться,
Но в Памяти моей –
Ещё не ночь,
Но и не «вечер»…
Солнечные блики
Меня манят…
Манят за горизонт,
Откуда я и начал
Путь открытий,
И где увидел Солнечный восход…
Парамушир! –
Мой дальний, близкий остров.
Когда я шёл к нему издалека,
Я знал уже:
Прижиться здесь – не просто,
Но полюблю его – наверняка.
И я стоял у кратера Эбэко
И представлял себе разгул стихий,
Которые пугали человека,
А Он пришёл.…
И написал стихи…
Вот и теперь, когда уходят силы,
Парамушир меня к себе манит
За горизонт, где счастливы мы
были,
И счастьем этим – был я знаменит.
Последний выдох мой...
Не случайный – после того,
как была перевёрнута пос-
ледняя страница сборника
стихов С.А.Есенина.
Эх, Серёженька…Серёга…
Если б ты прожил так много,
Сколько я уже живу…
То в бреду, то на яву
С кем-то ссорюсь,
С кем-то спорю,
То бегу из стéпи к морю,
То опять сажусь в авто,
А вокруг меня –
пустó!
Где же наша
Русь седая?
Для тебя – была
святая,
Для меня – совсем иной!..
Ни «невестой», ни «женой»,
Даже мачехой не стала,
Хоть молитвы – причитала:
«Ты терпи, терпи малец.
Всё увидит Бог-Отец,
И твою любовь к овинам,
И незлобность к Его Сыну,..
Всё увидит и поймёт,
И спасенье нам пошлёт…»
Ждал я, ждал.… Уж нет и сил,
У святых стоять могил.
Ностальгия
«За всех убиенных, но не
посрамивших веры право-
славной и Христа нашего
– помолимся»
(надпись на могильном камне)
По лиманам Донским,
По урочищам Сала,
Не казачья ли кровь,
Морем к морю стекала?
Эта белая кровь,
Да на алый башлык,
Что же ты, есаул,
Не по возрасту сник?
Прибодрись, есаул.
Ты ведь сделал, что мог.
Слышишь цокот копыт
От развилки дорог?
Целый месяц мы шли
К той развилки – не зря…
Мы ведь Веру несли
Во Христа, и в царя!
Наша Вера не только
В нательном кресте,
Проливаем мы кровь
Здесь за Русь во Христе,
А казачия кровь –
Это ж Памяти зов,
Бьётся белая кровь
В нашу крепость – Азов!
Прибодрись, есаул.
Жизнь ещё впереди,
Слушай белую кровь
В утомлённой груди,
И послушай меня,
Я скажу без прикрас:
Нас ещё призовут –
Дон и Новочеркасск!
Брось дурить, есаул,
Всё не так уж – погано,
И поход впереди,
Коль отряд не разбит…
Только белую кровь,
Лить на мушку нагана,
Ты не смей, есаул.
Слышишь цокот копыт?
Прибодрись, есаул,
Ты ведь сделал, что мог…
Вся Россия – как мы,
У развилки дорог…
Наша вера не только
В нательном кресте…
А пролитая кровь –
Ведь за Русь во Христе.
У могилы учителя
Вениамину Александровичу
Калинину, отцу писателя
И годовщин всех не заметил,
Считал, что жизни хватит впрок…
А Вы ушли в своё бессмертье,
Не приняв заданный урок….
Теперь вот, в памяти листая
Страницы детства своего,
Я помню, как рука большая,
Плеча касалась моего,
И этот голос – русский, чистый,
Как звон больших колоколов,
Слегка раскатисто-басистый,
Он, как приказ, звучал – без слов,
Без суеты, без назиданья, –
Как курс, проложенный во мгле…
Своё «домашнее заданье»
Достойно нёс я по Земле,
Как мне казалось, но, увы!
Угас мой свет-путеводитель.
Моей склонённой головы
Уж не увидит мой Учитель!
…Армянский старенький погост
И я, – явившись с опозданием, –
Вам для проверки я принёс
Своё «домашнее задание»
Вы не услышите меня
И не увидите взросленья…
И только голос Ваш, звеня
В моей душе, – унёс сомненья…
Час облегчения настал,
Но, поседевший я до срока,
Боюсь. А вдруг не оправдал
Я в жизни Вашего урока?
Но в чьи глаза мне посмотреть?
Кому довериться с вопросом?
…Я уж не тот, с курносым носом,
Что Вы могли лишь утереть!
В час смятения
…Вдали – не меренное небо,
А в нём – не считанные звёзды…
А здесь – ребёнок просит хлеба,
Старик – подмоги в час свой
поздний.
…Вдали – богатства без изъятий,
Где неизвестна степень риска…
А здесь – молитвы у распятий
Да тишина у обелисков.
…Вдали – умолкнувшие грозы,
Омыт дождями день вчерашний…
А здесь – невысохшие слёзы
У матерей, детей терявших…
Такие грустные сравнения
Опять мою терзают душу,
Но не найти мне ей спасения,
Пока смиренья не нарушу.
В мою Отчизну «римский папа»,
Не убоявшись в святцах Бога,
Âèêòîð ×åáîòíèêîâ
Õî÷ó âåðíóòü ïîêîé äóøå óñòàëîé
Как давний фюрер, тычет лапой
Когтистой, схожею с острогой…
Неужто нам и в самом деле
Из века в век за Русь сражаться,
Чтоб иноверцы расхотели
К святым могилам приближаться?
Здесь Пугачёв, Ермак и Разин –
Не швыдкой знати атаманы,
И не «из грязи лезли в князи»,
А выбирались на майданах…
Неужто их примеры всуе
Порастерялись, позабылись?
…Чужие плясы мы танцуем,
Чужою водкой мы упи
лись…
Чужие люди на майданах…
Чужие курим сигареты…
А от Азова до Казани:
– О, Русь святая! Где ты? Где ты?
Наваждение
И книги умные молчат –
Им тяжело под слоем пыли,
И пять свечей уже коптят
И просят, что б их погасили…
Их назначенье – освещать,
И честно мне они светили…
Но слышу, как они кричат
И просят, что б их погасили.
Я обещаю погасить,
И боль свою превозмогая,
Иду.… Но я прошу светить
И… не гашу, а зажигаю…
И свечи вспыхнули, и свет
По тихой комнате разлился…
Я не заметил, как рассвет
Сквозь шторы в комнату ввалился.
Несмотря на все трудности,
Несмотря на невозможность
счастья.
Я понимаю: вот она… жизнь…
Она дразнит меня, я дергаю её за
косички,
Мы, взявшись за руки,
Идём куда-то по дороге.
Я смотрю на неё влюблёнными
глазами.
В её лицо.
В лицо жизни.
Так ведь я и сам – жизнь,
Так ведь и моё лицо – это лицо
жизни,
Молодой, беспокойной,
всепрощающей.
2009
***
От жизни до смерти по той самой
тропке
Всего один шаг, осторожный,
как выстрел,
Раздавшийся всхлипом немецкой
винтовки,
Соцветье из звёзд на солдатской
толстовке
И змейки дорог в рваных скатках
и числах.
Я думал, что пули не чуют,
что пчёлы
Летают быстрей и кусают
прицельней,
Я видел сгоревшие дочиста сёла,
Голодные дни и чернильные ночи
И слёзы оплакавших – чисты,
бесценны.
А тропка всё уже – мы пойманы
в сети…
Кто смерти не знает, тому с ней
встречаться.
Порой равнодушно-наивны,
как дети,
Мы ходим по кругу,
считая рассветы,
Помянем друг друга, коль скоро
прощаться.
2009
***
Весна наоборот
И глаз, привычный смене
Страданий и невзгод,
Веков и поколений.
Как на заклании, ждёшь
Предсмертный крик природы
И в такт дождю поёшь
Трагическую оду.
Светлей тоски любой –
Листов сухих паденье,
Зальётся свет рябой,
Дерев отдохновенье.
Крестовый небосвод,
В нём – умиранье года,
Декабрь предвечность пьёт,
Живительную воду.
Он так же, как и я,
По смерти воскресает,
Второго бытия
Залог не нарушая.
Земля повеет льдом,
Засеребрятся косы,
Нескучное бардо:
Метели и морозы.
Я неспроста – весна…
Не смерть – перерожденье…
Небес голубизна,
Малиновое пенье.
2009
***
Я больше не могу смолчать
Про руки в цыпках, ноги в язвах,
Всё снова нужно начинать,
И это, белый день как, ясно.
Все снова нужно начинать…
Дрожащий, жаждущий, цветущий,
Он воду пьёт, он хочет спать –
Упрек, он – радуга, он – тучи.
«Ñðåäü øóìíîãî áàëà...»
Àëåêñàíäð Âèííè÷óê
Íîâîé ìóçûêè ï÷¸ëû ÷àëûå