3 / 8
Ñðåäü øóìíîãî áàëà...
3
«Ñðåäü øóìíîãî áàëà...»
¹4 – 2011 ã
Îò ðåäàêöèè:
Мы предлагаем
читателям продолжить дискуссию
на эту актуальную тему.
Эти строки я прочитала много
лет назад в «Молодежном календа-
ре». Прочитала один раз и запомни-
ла на всюжизнь. Наверное, об этом
мечтает любой поэт, когда слагает
стихи. Выходил такой календарь в
Советском Союзе. А еще – кален-
дарь «В мире прекрасного». На
страницах этих изданий публикова-
лись лучшие образцы художествен-
ного и поэтического творчества.
На этих изданиях воспитывалось
наше поколение. Много премьер
состоялось. Много людей их чи-
тали, обсуждали, передавали друг
другу. Родное русское слово жило
на страницах книг, проникало в
души и умы читателей.
Можно возразить, что, напри-
мер, М.А. Шолохов писал отнюдь
не литературным языком. Однако
как они поэтичны!
«Шуршали
на кукурузных будыльях сохлые
листья. За холмистой равниной
переливами синели отроги гор…
Ветер клубил за перелеском мо-
розную пыль. Сонлив и мирен был
тусклый октябрьский день…».
Разве не стихи?
К сожалению, эту газету чита-
ют только те, кому не нужно до-
казывать необходимость изучать
русский язык. Великий и могучий
столь богат, столь отзывчив на от-
крытие своих глубин, что сердце
замирает при прочтении очеред-
ных великолепных строк
Как беден наш язык! –
Хочу и не могу. –
Не передать того ни другу, ни врагу,
Что буйствует в груди
прозрачною волною.
Напрасно вечное томление сердец,
И клонит голову маститую мудрец
Пред этой ложью роковою.
Лишь у тебя, поэт, крылатый
слова звук
Хватает на лету и закрепляет вдруг
И темный бред души и трав
неясный запах;
Так, для безбрежного покинув
скудный дол,
Летит за облака Юпитера орел,
Сноп молнии неся мгновенный
в верных лапах.
А. Фет
Чаще всего мы вынуждены оку-
наться в словесный бред, который
льётся на нас с экранов телевизо-
ров, из динамиков радио. И тогда
сердце замирает совсем по другой
причине. От страха. От страха боль-
ше никогда не услышать язык Пуш-
кина, Гумилева, Тютчева, Блока.
От страха, что наши дети уверены,
в правильности, того что слышат
от дикторов радио и телевидения,
от тех, кому предоставляется
слово в эфире. Исчезли из эфира
замечательные, любимые многи-
ми спектакли МХАТа из рубрики
«Театр у микрофона». Редко предо-
ставляется возможность услышать
красивую правильную русскую
речь, не напичканную словами-па-
разитами, ненужными «образными
вкраплениями». Не хочу даже при-
водить примеры такой словесности.
Думаю, все наслышаны.
Радует то, что всё-таки совре-
менная молодёжь, как и многие
поколения наших предков тянется
к прекрасному, и хотя бы в юношес-
ком возрасте пытается слагать сти-
хи. У некоторых эта «возрастная
болезнь» с годами проходит, у не-
которых открывается талант, и тяга
к поэтическому творчеству только
крепнет. Могу привести пример
молодого ростовского поэта Дмит-
рия Ханина. И, пользуясь случаем,
поздравить его со вступлением в
Союз писателей России.
…Да так сложилось испокон:
Не на убийственных орудьях
И не на золоте икон, –
Россия держится на людях,
Народе, что терпеть привык,
Судьбой довольствуясь неброской, –
Рождая в самый трудный миг
Гигантов духа, как Высоцкий…
Без сомненья русский литера-
турный язык очень отличается от
разговорного. Так было и навер-
ное, так и будет. Настораживает
другое. Например, в школах Крас-
нодарского края ребятам пока фа-
культативно начали преподавать
«балачку». Помню, когда я училась
в школе, нас пытались отучать от
просторечных слов и выражений.
Конечно, полезно окунуться в ис-
токи родного языка, но, по-моему,
не стоит перегибать палку. Балачку
можно выучить общаясь с бабуш-
кой и дедушкой. А вот учитель
должен научить правильному и
красивому русскому языку.
Язык
С благоговеньем прикасайся
К тому, чем ты вооружён,
Твори светло и упивайся
Безбрежным русским языком
Воздушно лёгок, сочен, вкусен,
Суров и нежен, многолик,
Во всех мелодиях искусен
Наш удивительный язык.
Ему к лицу и термин узкий,
И междометный вздох, и клич,
Гордись, что понимаешь русский,
Старайся глубину постичь.
Смешно и грустно слышать, право,
Как эллочек и фимок рать
К заморским «ингам», «шн» и «вау»
Его, кряхтя, хотят прижать.
Сергей Скачко
Антонина Попова
А он станет как попало
прорезанным оригами
Стеклянным калейдоскопом,
сложившимся наугад –
С привычною правдой-ложью,
нечаянными стихами,
Ниспосланной свыше встречей –
желаннейшей из наград.
Мой вечер свит канителью,
стучащей слепой капелью,
Затеявшей бой дождинок в
неведомой мне борьбе;
И время свиданий – с Небом,
с распахнутой снам постелью,
С наплывом всесильной дрёмы
и мыслями – о тебе.
Как рождается стих
Как рождается стих из зыбучей
стихии,
Если я погружаюсь в объятья
морские,
Или руслом реки рвусь
в прозрачные дали,
Или рыбкой плещусь в кубе света
и стали?..
Мне б смятенья воды – как
голодному – хлеба,
Только в нём нищий дух
прорывается к небу, –
Словно связь облаков
и глубинной протоки
Излучаясь, рождает метафоры,
строки...
Взмахом вспененных рук
приколдую сравненье,
Отхлебну в тёмной бездне глоток
озаренья
И, откинувшись навзничь,
предамся потокам
Откровений, излитых
Всевидящим оком.
Кто-то Музу узрит в чистом поле
тетради –
Я ловлю тень её в переменчивой
глади,
И готова за Слово, отмывшее
души,
Стать негромкой волной,
приникающей к суше.
Бессонница
Бессонница, не мучь меня впустую,
Не пяль зрачки колючие в глаза;
Дай ночь безумных бдений, но
такую,
Чтоб на заре забыться, всё сказав!
Совиным оком виденье пусть
станет,
И в сумраке виденья теребят,
Фантомы запредельностьюдурманят,
Вливая в слог нездешней силы яд.
Бессонница, просыпь такие строчки,
Чтобы бессильно рухнуть,
вырвав суть...
Тогда молиться буду каждой ночке,
Мне к Свету проторившей
нужный путь.
Прощение
В каре непроснувшихся зданий
Шаги растревоженно гулки;
Взамен полуночных свиданий –
Смирение ранней прогулки.
В нападках разнузданных ветров,
Изгибах проулков забытых,
В шлее завитых километров, –
Прощание двух ненасытных!
«Прощайтесь!Прощайтесь навечно! –
Подснежную кашу топчите,
В тумане нетающем, млечном
Рыдайте, кляните, ропщите!
Молитесь продрогшей рябине,
К живой красоте приникайте,
В её заалевшем рубине
Былые пожары читайте!
Сближайте во мгле ваши лица
И в храме заутреннем кайтесь!
Прощание долго продлится –
Но всё же: прощайтесь!
Прощайтесь!»
Èðèíà Ñàçîíîâà
Âðåìÿ ñâèäàíèé ñ íåáîì
***
Музыканту Борису Бурдаеву
Вы мне дунуть сказали на небо,
Будто в нём есть вино и хлеб.
Этот ласковый воздух надо бы
Посадить по весне на цепь.
Вы стихами сильны и струнами,
Что звучат как дельфиний рой,
Вам не нотами петь, а рунами
И плевать на аккордный строй.
Рыжеватых волос скольжение,
Лёгкий смайл во всю ширь скулы,
Купидон, принимай сражение
Избежит кто твоей стрелы?
Задыхаюсь я… Нет, расплакавшись,
Слёзы мантрами прошепчу
Микрофону и стану клавишей, –
Нотой стану и прозвучу.
Новой музыки пчёлы чалые,
Сквозняков обогнав галоп,
Прилетели – мы их не чаяли,
И ноги начался притоп.
Вдруг от страха осечься нотам
Вдох как будто бы сам возник.
Засверкали зрачки по новому –
Это я отразился в них.
2009
** *
Хэллоуинские дни,
Запах жженой листвы,
Не лучи, а огни,
Акварель синевы.
Не лучи, а огни,
Прям Гаттузо изгиб,
Бэнновской глубины
Голубые мазки.
Как с картины Моне,
Город цветом искрит.
В этом танце огней
Восхищенья не скрыть.
С головой бы упасть
В акварельный нектар.
Мне вручил цветопас,
Бог Сезанн-Ренуар.
Мне вручил цветопас
Полпролёта в огнях,
От хандры меня спас,
Акварелью обняв.
Город будто устал
В серости утопать,
У Сарьяна украл
Жёлтый цвет – цветопас.
Дай его мне скорей,
Город мне говорит,
Кто рождён от огней
От огня не сгорит.
2010
***
Когда тебя каждую секунду
переполняют эмоции,
Когда хочется резко встать
и закричать,
Когда твоя рука обгоняет мысль
или наоборот,
И невозможно заплакать,
Невозможно выразить любовь…
Я думаю о том, не лучше ли
Без волнения смотреть на вещи,
Лежать в постели, укрывшись
одеялом?
Эта жизнь, хлещущая через край,
Доставляет мне столько неудобств:
Начиная с давления в моей голове
(Это давление чувств я знаю,
я надеюсь на это).
Не лучше ли спокойно с-о-з-е-р-ц-а-ть,
Не размахивать руками,
не повышать голос?
И я понимаю: жизнь не
Проходит мимо меня,
Она гладит меня по щеке,
Она нежно ласкает меня,
Как мать младенца.
Здесь я и сам уже начинаю отдавать
Ей должное: любить её,
Стихи Александра Винничука мне нигде не встречались, пока его довольно большая подборка
не оказалась в редакции «Донского писателя». В этом первом знакомстве для меня было много
интересного. Такие слова, как «серендипити», «коан», «портак», явно свидетельствовали не
только о начитанности автора, но и о пристрастии к расширению поэтического словаря. Вспом-
нилось, как лет пятьдесят назад критик Фёдор Чапчахов, с которым мы работали в журнале
«Дон», говорил молодому Борису Примерову, тогда поступавшему в Литинститут: «Ох, Боря,
обрушатся на тебя такие пласты книжной словесности, что потеряешь своё, незаёмное».
К счастью, опасения Фёдора Аркадьевича были чрезмерными – Примеров состоялся не только
как поэт, но и как эрудированный, тонкий ценитель искусства.
Сегодня Александру Винничуку двадцать с небольшим, как было дебютанту Борису Примерову.
Он учится в университете, на факультете филологии и журналистики. Те «пласты», о кото-
рых говорил Чапчахов, на Александра уже «обрушились». Мне остаётся пожелать ему, чтобы
хватило сил (а заодно и вкуса) на освоение этого богатства без ущерба своему, изначальному,
что побудило ступить на поэтическую стезю.
Николай Скрёбов
Àëåêñàíäð Âèííè÷óê
Íîâîé ìóçûêè ï÷¸ëû ÷àëûå
(Îêîí÷àíèå íàñòð. 6)