7 / 8
7
Íîâîãîäíÿÿ êàðóñåëü. Êîíêóðñ
Âàëåðèé Êàëìàöóé
(ã. Íîâî÷åðêàññê)
Новогоднее
Невольно взгляд в былое кинешь,
Когда Земля в свой вечный путь
От той черты, где старт и финиш –
Пойдёт, чтоб солнце обогнуть.
К глазку морозного окошка,
Как в детстве, помню, я приник.
Ещё чуть-чуть, ещё немножко –
И он наступит, этот миг.
Где грусть, где радость –
непонятно,
Что больше верх в душе берёт –
Земля летит к черте абстрактной,
Встречают люди Новый Год.
Умокли возгласы и пенье,
И в каждый поднятый бокал,
Под белопенное шипенье,
Год старый искоркой упал.
Îëüãà Ëîçáåíåâà
(Òàãàíðîã)
Âñòðå÷à
рассказ
До наступления Нового года
оставались считанные часы. Уже
отметивший это событие, Василь-
чиков возвращался домой. Увидев,
что в лифт кто-то заходит, он по-
торопился и, придерживая двери,
проскочил в кабину.
– С наступающим! – раздалось
у самого уха.
– С наступающим! – дыхнул
он перегаром, поднял голову и
обомлел… Перед ним стоял сосед
Колчаногов, которого, как он знал,
три дня назад похоронили.
Васильчиков наклонился к вы-
ходу, но двери в этот момент зак-
рылись. Повинуясь неизбежности
судьбы, он встал, прислонившись
к стенке, и смиренно сложил перед
собой руки. Не веривший до этого
ни в Бога, ни в черта, он не нашел
ничего лучшего, как трижды плю-
нуть через левое плечо.
Колчаногов это заметил: «Я
тоже суеверен. Знаю – возвращать-
ся плохая примета, а пришлось:
похолодало, а жена тулуп не поло-
жила. Про тапочки не забыла, а о
теплых вещах не подумала».
Не зная как быть, Васильчиков
решил поддержать разговор:
– Н-ну так, тапочки н-нужны,
вроде? – чуть слышно пролепе-
тал он.
– Валенки нужнее. Снег кру-
гом, а тапочки только для теремка
моего сгодятся. Я пока до него добе-
русь, ой, сколько сугробов обойду!
Васильчиков судорожно затряс
головой в знак согласия.
– Ку-куда мы? – осмелился
спросить он.
– Вы едьте, куда Вам надо,
– тихо сказал Колчаногов. – А я,
– он многозначительно поднял ука-
зательный палец к потолку, – на
самый вверх.
У Васильчикова немного отлег-
ло, он нажал нужную ему кнопку и
немигающими глазами стал разгля-
дывать собеседника. «А он не так
уж плохо выглядит для покойника.
Бледный, конечно, уставший…Но
это естественно. Переход,.. пере-
езд,.. ну, как это назвать?.. Щетина
уже видна… Ну, конечно, кто ж
его там брить будет?.. А хвоей как
пахнет! Видно, гроб сосновый…
– Игрушек еще надо взять, елку
украсить, – перебил его мысли
Колчаногов.
– А Вы что, и Новый год там
отмечаете?! – раскрыл рот Василь-
чиков.
– Так ведь там самое и место
его встречать: тишина,.. звезды
мерцают, снег искрится!.. Соседи
соберутся хоровод вокруг елки
поводить…
Лифт остановился. Васильчи-
ков боязливо попятился к дверям.
– А может, и Вы нам компанию
составите?! – услышал он.
– Н-нет, с-спасибо, – судорож-
но замоталась голова Васильчико-
ва. – Я как-нибудь в другой раз…
Двери лифта закрылись. Белый,
как мел, Васильчиков стал нервно
креститься:
– Права была бабка. Говорила:
«Молитвы читай, в церковь ходи».
Зря не слушал… Грешил напропа-
лую… Вот и расплата пришла…
Сейчас пойду помолюсь и свечку
за упокой соседа поставлю.
Трясущимися руками он с тру-
дом открыл дверь и решительно
направился на кухню. Вынул
из-за пазухи бутылку и, вылив ее
содержимое в раковину, бросился
прочь. У подъезда его окликнула
дворничиха тетя Глаша.
– Куда так торопишься? Новый
год встречать?
– Встретил уже, – пробасил
Васильчиков. – Теперь вот свечку
поставить хочу за упокой Колчано-
гова. Как его звали? Борис, что ли?
– Федор. Борис – это тот, кото-
рый на последнем этаже живет, а
покойник – Федор, Царство Небес-
ное, со второго.
– Я о Колчаногове речь веду,
– Васильчиков вытер пот со лба.
– Они оба Колчаноговы. Одно-
фамильцы.
Васильчиков замялся.
– Так кто ж умер?
– Федор.
– А Борис?
– Жив-здоров. На дачу только
что уехал.
– Тьфу, черт!.. – Васильчиков
хлопнул себя по лбу. – Надо ж было
так обмануться! – Он зажмурил
глаза и мотнул головой. – Пойду
возьму еще бутылочку — надо же
Новый год встретить!
Òàòüÿíà Äîëãîïÿòîâà
(Áåëàÿ Êàëèòâà)
Снегурочка
Подбита мехом снежная юбчонка,
Сама метель сегодня правит балом.
Снегурочка, наивная девчонка.
Танцует в центре ледяного зала.
Какая роскошь Снегуркой слабой
В дар принимать серебряные розы.
Не ведая, что участь снежной бабы
Готовят неизбежные прогнозы.
Она узнает радость дней горячих,
Когда исчезнет облачная стая,
И от тепла и радости – заплачет.
И от любви и нежности – растает…
1
Прошедшая зима не баловала сне-
гом. Морозы чередовались с оттепе-
лью. Ветер гнал по небу пустобрюхие
тучи. Чёрные деревья и кустарники
напоминали озябших, обшарпанных
нищих, просящих подаяние.
Я быстро шёл через городской
парк, стараясь успеть на защиту кур-
сового проекта. Неожиданно ветер
стих. И вдруг, как чудо – неудержимо
повалил снег, да такой пушистый и час-
тый, что не стало видно прохожих. Он
мягко ложился на тротуар и клумбы,
нежно укутывал деревья и кустарни-
ки. Люди останавливались и даже
не пытались укрыться от снегопада,
зачарованно подставляя лица и ладони
долгожданным снежинкам.
А я продолжал идти, скользя по
снегу. Я злился на козни природы: те-
перь, наверняка, опоздаю на защиту.
Из кармана куртки донеслись звуки
гимна России – я достал мобильный
телефон. Звонил Влад, мой старый
добрый друг. Он старше меня на не-
сколько лет, работает в молодёжном
журнале.
– Алекс, ты видишь это торжество
небес?!
– Это «торжество» лепит мне в гла-
за. Я опаздываю. Ты что-то хотел?
– У меня просьба. Две девушки
из твоего института стали победите-
лями литературного конкурса. Завтра
поместим их фотографии. А одна…
фамилия её – Цветашёва Вероника…
Ты слышишь?..
– И что?
– Я хотел бы с ней познакомить-
ся…
Я остановился. Для меня это выс-
казывание обрушилось как снег на
голову. Снегопад сыпавший с небес,
мне казался теперь одной лёгкой сне-
жинкой в сравнении с его фразой …
Мой друг хронический лирик и
неисправимый романтик, увязший
в комплексах застенчивости, скром-
ности, самопожертвования и ещё во
множестве «слабостей», которым я и
названия придумать не могу…Несмот-
ря на солидный возраст (ему около
тридцати), он ещё не женат. А были ли
в его жизни женщины – это для меня за-
гадка. После того, как он протискивал
в журнал мою статейку, и я получал
гонорар, мы, два холостяка, отмеча-
ли удачу. Сидя за столиком в кафе, я
живописал картины своих любовных
похождений, а он «акварелил» свои
не менее талантливо. На предложение
познакомиться с женщиной, отвечал
отказом, объясняя: «В жизни должен
быть естественный ход вещей». И шу-
тил: «К источнику с ключевой водой
отыщут тропинку».
И вдруг:
–… глядя на её лицо, я испытываю
ощущение тепла, которое исходит от
больших глаз. Они излучают обаяние,
магнетизм – это светится её душа! Я
верю: она чиста, как сегодняшний
снег!..
Похоже, прохладный источник
с ключевой водой рванул гейзером
тепла, любви и страсти, не дождав-
шись, когда к нему проторят стёжку-
дорожку.
Он опять о душе. Когда мне женщи-
на предлагает душу и тело, я предпочи-
таю второе. И про себя думаю: «А что
душа? Да, что в ней толку? Ни обнять,
ни съесть, ни на полку!»
А он в женщине старался рассмот-
реть душу.
– Передай ей мои слова…
– Я не знаю такой. Ещё раз – как
её фамилия? Хорошо…
2
Курсовой проект я защитил на
«отлично». Настроение – соответствен-
ное. Отыскал аудиторию, где должна
заниматься победительница конкурса.
Спросил, где можно увидеть Цветашё-
ву Веронику.
– Верку, что ль? Да вон она идёт.
Верка, тебя хотят!
Я знал, что на фотографиях мы
стараемся выглядеть лучше, чем в жиз-
ни. Но чтобы суметь так талантливо
постараться – не предполагал. Какие
же чудеса может совершать с нами
фотография! Какую же дистанцию мо-
жет преодолеть искусство фотографии
между явью и творчеством! А может
быть, у моего друга испорчен вкус?
Из всего того, о чём поведал друг, мне
оставалось верить только в её прекрас-
ную душу.
Ко мне подошла девушка баскет-
больного роста, с короткой стрижкой.
Далеко не красавица.
– Что тебе нужно? – спросила она
без эмоций в голосе.
Взгляд её не светился и не излучал
«магнетизма». Люди с тусклыми глаза-
ми ведут тусклуюжизнь, рядом с ними
быть неинтересно. Но меня попросил
друг, которого я ценил.
Мы отошли к окну.
– Говори уже!.. – недовольно на-
помнила она, глядя на меня сверху
вниз и сверля снисходительным взгля-
дом.
– Ве… Вы… Вас… – я не мог за-
вестись.
– Ну-ну!..
– Я поздравляю тебя с победой,
Вероника! Завтра в журнале будут
напечатаны фотографии. Мой друг
увидел тебя на фото и просил передать
– ты прекрасна! Твои глаза излучают
тепло и доброту…
Она, наверняка, не верила моим
словам и, пялясь на меня, старалась
понять: что за наглец выискался и
зачем так утончённо издевается? Но
продолжала слушать.
– Ты красива! Ты фотогенична! – я
напрягся, как пружина и ждал, когда
она врежет мне кулачищем.
«И что за вкус у моего друга? И как
он может в каждой женщине рассмот-
реть то прекрасное, что другим не под
силу?» – я нервничал…
– Если бы не друг… Я бы… тоже
смог в тебя влюбиться…
Мы смотрели за окно: на улице, лег-
ко кружась, вальсировал роскошный
снег; было так сказочно красиво!
– Вероника, я уверен – в тебе пыла-
ет чувственная душа…
Она ещё раз посмотрела за окно и
проговорила:
– Какой чудесный день! Не прав-
да ли?!
Развернулась и ушла...
На другой день я встретился с
Владом.
– Что ты в ней нашёл? Я так на-
прягался!..
– О! Какая девушка! Мадонна!
Я пристально посмотрел на Влада.
Не шутит ли он?
– Да вот – журнал уже готов. Ты
глянь! Как ты не понимаешь?..
И он показал портрет красавицы с
именем Вероники Цветашёвой.
Я едва устоял на ногах:
– Так это же Людка Бойко! Цвета-
шёва за её спиной!
Однажды, встретясь с Людкой
в курилке, я рассказал ей о казусе с
фотографией в журнале. Мы долго
смеялись. А встретились ли они с
Владом – я так и не узнал. Мой друг,
как и прежде, «акварелит»…Цветашё-
ву я частенько встречал в коридорах
института. Она проредила брови, на-
вела макияж. Глаза её стали излучать
«магнетизм». Встречаясь взглядами со
мной, она загадочно улыбалась.
3
…Прошёл год. Я стоял у окна,
в комнате общежития, и смотрел на
улицу. Погода была такая же снежная,
как и в тот день, когда я признавался в
любви. Подошла жена. Глядя за окно,
проговорила:
– Какой чудесный день! Как тог-
да… Не правда ли?..
Àëåêñåé Ãëàçóíîâ
Ïðèçíàíèå â ëþáâè
рассказ
Òàòüÿíà Áèíüêîâñêàÿ
(Ðîñòîâ-íà-Äîíó)
Ðîæäåñòâåíñêàÿ ñêàçêà
В ночь перед рождеством по
небу летели Ангелы.
Они внимательно смотрели
вниз, на землю, где мерцало мно-
жество огоньков разного цвета.
Одни темные другие светлые, зо-
лотистые, розовые.
Это люди светились своими
рождественскими желаниями. И
вдруг Ангелы заметили огонек
ярко розового цвета, – цвета люб-
ви, который мерцал во тьме ярче
других.
Ангелы спустились на землю.
Подлетели к окну, из которого
исходил свет, и увидели там ма-
ленькую, белокурую девочку, с
огромными голубыми глазами, ко-
торая, припав к окну, тихо плакала
и слезы ее ручейками стекали по
ее пухлым щекам и подбородку
на шею.
Она плакала, и все время по-
вторяла как молитву одни и те
же слова.
– Папа, ну почему ты не мо-
жешь приехать? Завтра Рождество.
Мама грустит, а я плачу. Без тебя
так одиноко и тоскливо. Папочка,
приезжай.
Потом девочка замолчала, на-
морщила лобик и произнесла.
– Господи, ты ведь все можешь,
я знаю. Ты исполняешь желания
под Рождество. Я не прошу подар-
ков, я только хочу, чтобы моя семья
встретила этот праздник вместе.
Прошу тебя, помоги...
Она отошла от окна, подошла
к кровати, легла и, свернувшись
клубочком, задремала. Ангелы уже
давно поднялись в небо и оттуда
наблюдали, как к дому подъез-
жает машина, как из нее выходит
мужчина, как несет он коробки с
подарками...
Рождественское утро семья
встречала вместе. В комнате стояла
елка украшенная разноцветными
гирляндами, а за праздничным
столом сидели молодая, красивая
женщина с ярким пронзительным
взором и молодой светловолосый
мужчина с такими же небесно-го-
лубыми, как у дочери, глазами, и
девочка, которая весело и счастли-
во смеялась...