5 / 8
Ëèòåðàòóðíûå ñîáûòèÿ
5
Обилен 2010 год на юбилеи.
Но в его литературной панораме
как-то затерялось имя гениаль-
ного А. Блока, поэзия которого
покоряла и сводила с ума не одно
поколение россиян. Ни слова о
нем и в донской печати. И вдруг
на пятой странице «Донского
писателя» (№10), как неожидан-
ный «экзерсис», портрет поэта и
статья: Галина Еремина «О под-
вигах, о доблестях, о славе». С
немалым интересом начинаю
читать. Но чем дальше, тем упор-
нее появляется желание закрыть
весьма странную страницу изло-
жения. И все-таки прочитываю
до конца.
Первое впечатление: передо
мной ученическое выступление
в школьном номере стенной
газеты. Потому как только там
по незнанию или неопытности
можно встретить столь старатель-
ное перечисление всех близких и
знакомых юбиляра по именам и
отчествам, как, впрочем, и обра-
щение к нему, порою вдруг пере-
ходящее на дружескую поступь:
от «Александра Александровича»
к фамильярному – просто «Алек-
сандр». К тому же, перечисляя
второстепенные факты биогра-
фии, автор исключает главное,
что составляет «квинтэссенцию»
жизни и творчества поэта. Статья
– о поэте, но в ней ни одной поэти-
ческой строки. Очевидно, что ни
критическим, ни мемуарным и
тем более «стихотворным» мате-
риалом Г. Еремина не владеет, в
лучшем случае оперируя мнением
советских идеологов, по крайней
мере, тридцатилетней давности.
Где еще можно прочитать сегодня
такое: «Русско-японская война
позорно проиграна националь-
ной бюрократией и заевшимся
дворянством»? «Проиграна» и
«позорно» – понятно. Но при чем
здесь «заевшееся дворянство»,
одной из «генеалогических вет-
вей» которого, между прочим,
был и А. Блок? Или: «А. Блок стал
первым великим поэтом социали-
стической России», «социалисти-
ческую революцию поэт принял с
воодушевлением»? И после всего
этого следует обобщение: «У по-
эта начался тяжелый духовный
кризис, вызванный разочарова-
нием в жизни». Но в результате
чего возник этот необратимый
кризис, коль все складывалось
так прекрасно, как утверждается
в статье? И поэму «Двенадцать»
написал, «освятив ее Христом», и
революцию возлюбил и призвал
слушать ее, а потом вдруг взял да
и замолчал. А дело в том, что пев-
цом «социалистической револю-
Ëþäìèëà Ìàëþêîâà
ÁÅÄÍÛÉ «ÀËÅÊÑÀÍÄÐ ÀËÅÊÑÀÍÄÐÎÂÈ×»!
ции» (как и «социалистической
России») А. Блок никогда не был.
И поэму «Двенадцать» нельзя
воспринимать как политический
плакат. Это символическое произ-
ведение, очень противоречивое,
с «подводными течениями», как
и революция и сознание поэта.
Иначе чем можно объяснить:
Христос, исконно призывающий
к любви и миру, освящает ги-
бельную стихию, идет впереди
двенадцати с кровавым флагом,
а те стреляют в него? Первый,
кто это тогда же по чув ство-
вал , был М. Волошин. А за
три месяца до смерти А. Блок
сделал такую запись в дневнике:
«Слопала-таки поганая, гугнивая
матушка-Россия, как чушка, свое-
го поросенка». Он отринул буржу-
азный мир, как ненавистную ему
«бездуховность», заклеймив его
образом «страшного мира», но
не принял и Октябрьский пере-
ворот – эйфория первых дней,
связанная с надеждами светлых
перемен, очень скоро сменилась
смятением и ужасом. Более того,
по некоторым свидетельствам
современников, перед уходом из
жизни поэт отказался от «Две-
надцати» и просил Л. Менделееву
сжечь все экземпляры.
Неосведомленность Г. Ере-
миной в блоковском «аспекте»
прямо-таки резонирует. Из каких
архивных залежей черпается пред-
ставление о творчестве А. Блока
до 1904 года как «романтике»,
который после стихов о Прекрас-
ной Даме вдруг становится «по-
этом-реалистом»?Между тем сим-
волическая система его поэзии
не была поколеблена до конца
жизни. Движение и обновление
проходили внутри нее: путем
преодоления соловьевского мис-
тицизма к более жизненным фор-
мам воплощения. Поэзия А. Блока
суггестивна, ее мир – ассоциации
и намеки. Каждый образ и «эле-
мент» в ней – своего рода «знак»,
символ, определяемый в контек-
сте стихотворения или чаще всего
целого стихотворного цикла. Что
«реалистического», например, в
завораживающем «кольцевом»
стихотворении: «Ночь, улица,
фонарь, аптека, / Бессмысленный
и тусклый свет. / Живи еще хоть
четверть века – / Все будет так.
Исхода нет./ Умрешь – начнешь
опять сначала, / И повторится все,
как встарь: /Ночь, ледяная рябь
канала. /Аптека, улица, фонарь»?
Уж не «аптека» или «фонарь»,
которые, действительно, находи-
лись рядом с домом поэта? Но
блоковское стихотворение не об
этом. Оно о состоянии души че-
ловека и напоминает отражение
ночного города в водяной ряби
канала, обе его части переверну-
ты по отношению друг к другу.
Создается впечатление, что чело-
век стоит на мосту, глядя вниз, и
размышляет о бессмысленности
жизни. Аптека же – знак перехода
из жизни в смерть. Только в таком
символическом плане можно вос-
принимать поэзию А. Блока.
Все свое творчество он опреде-
лял как единый «роман в стихах».
Прекрасная Дама сменялась Не-
знакомкой, непостижимой и при-
тягательной падшей женщиной,
опустошающей душу лирическо-
го героя (аналогия семейной дра-
мы: он, А. Блок, Л. Менделеева
и А. Белый), но все настойчивее
и она вытесняется Родиной, Рос-
сией, крест которой «бережно»
несет поэт, восторгаясь ее «чаро-
дейной», «разбойной» красотой
и веря в светлую «возможность
невозможного». Таковы контуры
творческой эволюции поэта.
Хаотично представлены в ста-
тье и его «переживания». Речь
идет о «первой женщине» А.
Блока – К. Садовской. (Кстати,
непонятно: почему именно ей
уделяет внимание автор? А Во-
лохова, Дельмас, Менделеева?
Они-то оставили более глубокий
след в блоковском творчестве. Не
потому ли, что в первом чувстве
поэта нечто неординарное?). Из
статьи мы узнаем: ей 37 лет, ему
17. «Даме хотелось развлечься.
Блок же искренне влюбился. Че-
рез месяц они расстались. Блок
посвятил ей прекрасные стихи, и
на этом его страсть кончилась»,
– всё, оказывается, так просто. А
далее вдруг открывается, что для
Садовской этот короткий роман
стал «единственным сильным
чувством в ее жизни». Нет, реши-
тельно не могу понять: у кого из
них было «сильное чувство», а у
кого «развлечение»? И было ли?
Да и так ли это существенно для
поэзии? Важнее другое: в какие
стихи переплавилось пережитое.
Да и не прервался его след, как
это утверждает Г. Еремина, ни че-
рез месяц, ни в 1901 году. Трижды
А. Блок приезжает в Бад Наухайм,
место встречи с Садовской, и каж-
дый раз возникает в его воображе-
нии ее «туманный абрис». Спустя
время он посвящает ей цикл сти-
хотворений «Через двенадцать
лет» (1909), в котором есть такие
элегические строки: «Вижу сно-
ва я тонкие руки, / Снова слышу
гортанные звуки, / И в глубокую
глаз синеву /Погружаюсь опять
наяву». Так воплотилась сила
поэтического чувства, которая
покоряет и сегодня.
А. Блок, при всем его вели-
чии, очень тонкий и деликатный
художник, с весьма сложной фи-
лософско-эстетической системой.
Нельзя вести о нем речь на уровне
банального изложения. Если бы
современники поэта, называвшие
его «совестью и солнцем русской
поэзии», прочитали подобные
«опусы» нашего времени, кроме
«эмоции»: «Бедный Александр
Александрович!» – ничего друго-
го не исторг бы их недоуменный
крик.
На встречу с Александром
Можаевым пришли писатели-
коллеги, литераторы, работники
библиотеки – почитатели таланта
писателя. Сам юбиляр приехал на
встречу с двумя своими сыновья-
ми (всего их у Александра Никола-
евича восемь), что в своем вступи-
тельном слове сразу же отметил
председатель правления Союза
писателей России Василий Афа-
насьевич Воронов. Задавая тон
мероприятию, он выразил свое
мнение о том, что в постсоветское
время появилось немало талант-
ливых писателей, продолжается
литературный процесс и общение
поколений, и добавил, что автора,
пишущего о современности, не
заменит никто. И к числу таких
писателей относится Александр
Николаевич – «реалист от первой
до последней строчки».
Затем председатель Ростовс-
кого отделения Литфонда России
Алексей Григорьевич Береговой
зачитал приветственный адрес
юбиляру Ростовских отделений
Союза писателей России и Литера-
турного фонда России. От себя он
добавил, что место проживания
писателя не причина для отмены
юбилейных торжеств; надо толь-
ко любить творчство своих товари-
щей по Союзу и очень хотеть его
отметить, и высказал пожелание:
пусть эта вечер станет почином
регулярности таких встреч.
Герой встречи рассказал о
своем становлении как писателя
и как человека, о детских годах,
Òâîð÷åñêèé âå÷åð Àëåêñàíäðà Ìîæàåâà
проведенных в казачьем хуторе,
воспитании своими дедами, уче-
бе в Московском литинституте
(который тогда «жил по своим
законам»), опубликовании перво-
го рассказа «Мокеич». Начинал
писатель, по собственному при-
знанию, как начинали многие
– с подражательной поэзии. И
сейчас, пройдя часть своего твор-
ческого и жизненного пути, Алек-
сандр Можаев с улыбкой говорит:
«Мне не стыдно ни за одно свое
произведение, потому что, когда
бы я ни писал, я был искренен».
А как мы знаем, искренность на
страницах произведений не под-
делаешь, именно она заставляет
читателя верить автору, пережи-
вать и думать вместе с ним.
Заключительная часть встречи
была наполнена поздравлениями,
пожеланиями дальнейших успе-
хов и дружескими рукопожатия-
ми. С приветстьвенными словами
в адрес юбиляра выступили Писа-
тели Н.М. Скребов, Л.Н. Малю-
кова, К.И Павленко, И. Сазонова
и другие, литераторы из разных
городов Ростовской области, ра-
диозапись встречи вела редактор
Радио-ДонТР Е.Г. Джичоева. Ко-
нечно же, прозвучало и несколько
вопросов. И ответ на один из них
обнаруживает безусловно состояв-
шегося писателя: «Для меня лите-
ратура – это жизнь, пропущенная
через душу То, что я создаю, – это
мой мир».
Юлия Щербакова
От редакции: Мы опубликовали материал об Александре Блоке Людмилы НиколаевныМалюковой по её
просьбе – она была во многом не согласна с публикацией о поэте Галины Ерёминой в предыдущем номере
нашей газеты. Но ведь высказывания об Александре Блоке профессионального литературоведа, доктора
филологических наук и журналиста могут (и должны, наверное,) довольно далеко отстоять друг от друга
в понимании темы. Самое же ценное в отклике на статью – обсуждение опубликованных в нашей газете
материалов (оно не оставляет людей равнодушными и дает им новые знания), а популярное изложение
темы имеет такое же право на жизнь, как и научное. Мы всегда за подобное отношение к нашим публи-
кациям и каждый раз с нетерпением ждем читательских откликов на них. Любых.
А самое главное то, что наша газета (по словам Л.Н. Малюковой) единственная на Дону, которая
«вспомнила» о гениальном русском поэте. Обсуждение материала о нём, критическая полемика подняли
это «вспоминание» на ещё большую высоту.