132 / 184
132
Василий Воронов «Муниципальные люди»
— Я здесь, мама, я всегда здесь.
— Небось, ждёшь, когда помру?
Больная часто просила водки, ей становилось легче от одного глотка. Настя
покупала самогон у соседа. Наливала в гранёную рюмку, приподнимала голову
больной, давала глотнуть. Мать кашляла, била рукой по рюмке, злилась:
— Гадость! Ты меня отравить хочешь!
Тут же просила жалобно:
— Налей ещё…
Водка помогала задремать на час-полтора. За это время Настя успевала сварить
курицу, постирать, протереть полы. Она все делала проворно, с улыбкой, как
бы извинялась за свою сноровку. Только со школой не получалось, её оставили
в восьмом классе на второй год. В школу она больше не пошла, её позвали на
ферму.
После смерти матери Настя начала самостоятельную взрослую жизнь. Брига-
дир ИванМаксимович, на первых порах жалел девочку, не давал бабам помыкать
ей. Но Настя не боялась работы и всё делала в охотку, с застенчивой улыбкой.
Бабы в засаленных фуфайках, в больших резиновых сапогах ёрничали:
— Вот погорбишь годик другой, и улыбка куда денется.
— Провоняешь навозом, женихи морды воротить будут.
— Тут один жених, бригадир…
— Беги, девка, отсюда, пока не поздно.
Иван Максимович не рассчитывал, что Настя задержится. Все девчата, кто
после школы приходили на ферму, скоро разбегались, кто куда. В город на за-
вод, в Загряжск на стройку, а чаще всего замуж. На ферме работали хуторские
бабы, семейные, безмужние, одинокие, которые рано узнали, почём фунт лиха.
Среди них были отчаянные, пьющие, крепко угощавшие бригадира матом и ма-
терными частушками. Иван Максимович подыгрывал бабам, частенько выпивал
с ними, был своим парнем. Больше того, он заманивал очередную молодку в
свою конторку и молодецки задирал ей юбку прямо на топчане. Бабы знали
слабость бригадира и не только не осуждали, но всячески поощряли, заигрывали
с ним. Знала об этом и жена, Нина Кузьминична. Она давно уже махнула рукой
на «рябого чёрта».
— Не морда, а кирзовый сапог! Как его бабы подпускают?
Однажды бригадир застал Настю в слезах. Она сидела одна в углу на соломе.
На дворе смеркалось, бабы ушли домой.
— Ты что? — Спросил Иван Максимович.
Настя подняла голову, всхлипнула и заревела, размазывая слёзы кулаками.
— Колечко мамино… потеряла.
ИванМаксимович улыбнулся её неподдельному детскому горю. Огляделся по
сторонам, снял пиджак. Погладил девочку по голове, ласково заглянул в глаза.
— Дурочка!
Неумело толстыми пальцами поправлял на ней волосы, мизинцем убирал
соринку на щеке... Крепко обнял, часто задышал в ухо:
— Мы тебе купим колечко… Серёжки золотые купим… Не боись, не шуми,
мы потихоньку…
10
Ирония судьбы! Настя рожала в Загряжском роддоме в одной компании с