77 / 224
77
ÄÎÍ_íîâûé 14/3-4
— Природа их тоже не любит. Что за лес, когда тебя видно из конца в
конец?
— В лесу должна быть таинственность. И ещё — сказочность. Иначе,
какой лес? Где медведи, леший, Баба-Яга? Что за сказка, если видно, что
деревья посажены человеком?
—Так уж заведено: сначала рубим, потом пытаемся сажать. Но хоть сюда
не добрались.
—Понимают же, наверно. Чудо-то какое—дремучий лес посреди города.
От него же дышится легче, что тут неясно?
—Разве только воздух? В июне здесь знаешь сколько соловьёв? И слышно
аж куда! Откроешь балкон, свет потушишь и лежишь, слушаешь, а они друг
перед другом выделываются: один не закончил, другой трель пустил, третий
защёлкал, а то и сразу в несколько голосов. Лежишь, слушаешь, и на душе
хорошо, словно касаешься чего-то удивительно чистого. Ночь будто цветёт. И
засыпаешь как-то легко, без длинных переходов в сон— словно растаял, уле-
тел, и сны хорошие снятся... До того, как сюда переехали, я только глиняных
соловьёв слышал, — знаешь, что раньше на тряпки обменивали, воду в них
ещё наливали. Думал: чего хорошего? Булькают, да и всё. А тут понял...
Лариса остановилась, слушала меня затаив дыхание. Что-то дрогнуло во
мне — она была совсем такой, как когда-то на поляне. Глаза её
блесте-
ли, взгляд улетал куда-то в ветви деревьев, к пропавшим теперь соловьям,
и, наверное, слышались ей чудные трели свежей июньской ночи, льющиеся
в комнату сквозь открытую балконную дверь, и лёгкий шелест оконной
гардины, виделась бледная темнота рощи, залитая молочным светом луны.
Вряд ли думала она сейчас о каменной поступи города, сжимающего кольцо
своего наступления на рощу, но пока ещё полной грудью глотающего чистый
воздух, выдыхаемый ею.
— Пойдём напрямик, — очнулась Лариса, и мы свернули на боковую
тропинку.
Тогда мы ещё не знали, да и представить не могли, что наши уверенные
надежды на чьё-то понимание, наше сознание простоты подобных решений
могут оказаться только нашими, и потому очень скоро от этой громадной
рощи останутся лишь воспоминания да редкие островки зелени в окружении
домов и предприятий, влияющих на городской воздух прямо противоположно.
Какая-то мудрая, полная грандиозных планов голова, страдая за рациональ-
ное использование земельных ресурсов, уверенной и могущественной рукой
отсечёт этот кусок городских легких безжалостно и бездумно, уничтожит
подаренное всем людям природой, стерев рощу с карты города, и с сознанием
полной ответственности к порученному делу построит на её месте каменные
джунгли. Так сказать, подарок гражданам от любящих городских властей.
Уже будет слабо алеть над миром заря экологической беды, а рощи по
окраинам города всё будут вырубаться и вырубаться — большинство из них
постигнет та же участь. Будто уж очень они кому-то мешали...