83 / 224
83
ÄÎÍ_íîâûé 14/3-4
Я чувствовал, этот словесный поток идёт из меня сам, без каких-то усилий
с моей стороны — так непривычно, так легко, даже мороз по коже пошёл,
— впервые я так с ней говорил, без намёков или уязвленного самолюбия, без
оглядки и смущения, просто, душой, всеми свободными словами.
— Это выбросить, затоптать, забыть? Нет. В любом случае. Даже когда
неприятно и трудно...
Лариса смотрела на облака, и мне казалось, я слышу стук её сердца
— счастливый, чуточку возбуждённый и в то же время спокойный, и мне
думалось, больше уже никаких трудностей у нас с ней не будет — какие там
трудности, когда ради этой минуты столько перенесено, пройдено тупиком,
нагромождено всяких завалов? Хватит, пожалуй...
Она сорвала травинку, стала щекотать мне лицо, а глаза её светились чем-
то новым, совершенно мне незнакомым, и ещё мне почему-то вспомнились
все мои прежние увлечения, прошедшие сквозь наши с Ларисой отношения,
вспомнились нечаянно, на миг, и унеслись, но я невольно сравнил. Нет, не
стоило сравнивать. Человек не должен делать сравнения, потому что не знает
точно и не понимает, как рождается любовь — единственная, трудная, но
настоящая, — чувство, что приходит неизвестно как, заставляет всесильно
тянуться к другому человеку совсем не по признакам лучшести его перед
всем миром, часто совсем без причин, не оставляет и маленького шансика
совладать с собой, воспротивиться. Я не знал ничего. Может, и правда, это
всего лишь Амур пускает свои стрелы, из прихоти, из каприза выбирая цель?
Только зачем же эти стрелы сгорают, бывают недолговечны и хрупки? Почему
уходит любовь? Знают все и — никто...
— Лариса?
— А?
— Я постоянно ощущаю, как сижу на угольях, но не могу с них слезть.
Всё думаю, хочу понять, но не получается. Странно как-то. Точно у нас с
тобой всё уже было и в то же время — ничего. И разговоры наши: вспомина-
ем, объясняем... — Ну что я? Опять не туда ползу...
— Что тут объяснишь, Володя?
— Знаешь, я человек уже вполне самостоятельный.
— Так ли? — Она улыбнулась, но как-то грустно, натянуто.
Зато на тропинке-просеке кто-то засмеялся вполне весело и громко. Мы
насторожились. Послышались голоса, на край поляны вышла женщина-ар-
мянка, на вид лет сорока, с зелёным эмалированным ведром. Черноволосый
мальчишка тащил следом за цепь телка, заливисто смеялся. Женщина гля-
нула на нас и, наверное, не удивилась, стала спокойно поить свою рыжую
молнию. Потом мальчишка играл с телком — тот носился на цепи по кругу,
смешно раскидывая ножки, пацан гонялся за ним и весело смеялся, Лариса
смотрела на них и как-то отрешённо улыбалась. Дети. А мы уже были взрос-
лыми. Наши напряжённые души смягчились, потеплели. Этот мальчишка и
его телок были как нельзя, кстати — они отвлекли нас. Может, к лучшему,
может, к худшему, но тогда мы почувствовали — они нужны нам.
Тут женщина сказала сердито несколько слов по-армянски, и мальчишка
сразу успокоился, потянул телка за цепь. Телёнок тоже успокоился, словно