184 / 220
184
Àíàòîëèé Ðîùóïêèí
Евдокия видит их как бы всех сразу; будто птица, летит она над деревней,
оглядывая улицы, огороды, лощины. Вот и братов дом-пятистенка, крытый блес-
тящим оцинкованным железом. Вот и маленькие племянницы возле погреба…
Женя и Сонечка! Как ударом тока, бьют её эти имена. Старший Брат приказал
ей, Евдокии, принести в жертву Повелителю обеих девочек, так она выполнит
великую миссию…
До этого момента она почему-то всерьёз не думала о том, что ей предстоит
сделать. А вспомнив, ужаснулась и почувствовала, как вновь загудело в голове;
на неё опять начала наваливаться неведомая тяжесть. «Должна сделать, должна
сделать», —пульсировали в сознании слова вожака секты. Щёки Евдокии горели,
в желудке ощущалось жжение. Она встала и уже решительным шагом, словно
её кто-то подталкивал в спину, пошла к деревне.
Евдокия знала, что Иван вместе с Сёмушкой уехал к матери в соседнюю де-
ревню, и смело, без опаски открыла хату. Зайдя внутрь, устало опустилась на
дубовую лавку под образами. В пустой хате отчётливо слышался работающий
сетевой радиоприёмник. Сначала была музыка, потом послышался шум боль-
шого зала и глуховатый мужской голос, откашлявшись, произнёс: «Уважаемые
товарищи! Слово предоставляется генеральному секретарю ЦК КПСС, Пред-
седателю Президиума Верховного Совета СССР товарищу Михаилу Сергеевичу
Горбачёву…»
Евдокия машинально вслушивается в аплодисменты, потом в курлыкающий
голос выступающего…Откуда-то пришло осознание того, что звучат фальшивые,
никому не нужные слова: так обычно выступал на собраниях, проворовавшийся
потом колхозный бухгалтер Круцких. «Зачем он говорит? Он же обманывает. И
никто не знает об этом, а я знаю», — думает Евдокия…
Перед глазами, как в ускоренном кино, замелькали лица Никанора, брата
Сергея, старухи Адамовны. Никто из них не пожалел её, Евдокию. А почему
она должна кого-то жалеть?
В сердце словно что-то обрывается, она плохо различает предметы, хотя в
комнате горит электрическая лампочка под деревянным потолком. Евдокия смот-
рит в угол, где висят иконы. С одной из них на неё в упор глядит Спаситель, и
под взглядом этим Евдокия съёживается и закрывает лицо руками.
…В аккурат перед самой Пасхой пришло страшное известие. В горах Афгани-
стана от пуль моджахедов погиб сын Костя. Большая беда потрясла Евдокию так,
что она не выплакала ни слезинки, и когда ездила с Иваном на станцию забирать
цинковый гроб, и когда на этот гроб полетели комья глины и заработали лопаты
могильщиков, и когда сидела она среди родных за поминальным столом.
—Поплачь, сестрёнка, —обнимая её и обливаясь слезами, шептала Клавдия,
— легче будет. Что ж теперь делать, милая…
На другой день после похорон Евдокия поехала в город, в церковь. Своя,
деревенская, давно служила складом горюче-смазочных материалов. Раньше в
церковь она ездила только по праздникам, а теперь зачастила. Ставила свечи,
размашисто крестилась, отбивала поклоны, шептала и шептала слова молитвы.
В храме ей становилось не так тяжело, тоска по Косте немного притуплялась.
Как-то перед Троицей, на день рождения Кости, Евдокия опять приехала в
церковь. Помолилась перед образами, поставила свечи за упокой души убиен-
ного сына, не забыла про родителей и скончавшуюся позапрошлым летом тётку
Марусю, пожертвовала рубль с полтиной на строительство храма. Выйдя из во-