27 / 162
27
ÄÎÍ_íîâûé 13/1
громкогласно заявивший, что при Сталине в лагерях сидело 19 миллионов человек, а
7 миллионов политических было расстреляно. Но все честные историки, изучавшие
сталинскую эпоху — от нашего В. Кожинова до американского исследователя В.
Максудова после того, как были обнародованы документы, касающиеся деятельно-
сти ЧК-ОГПУ-НКВД и организации ГУЛАГа, сходятся во мнении, что с 1921-го по
1956 год было арестовано и сослано в лагеря по политическим мотивам не более 2,5
миллионов граждан, и что за этот период было вынесено около 700 тысяч смертных
приговоров, но и они не все были приведены в исполнение.
Можно лгать, но не так чудовищно, преувеличивая число заключённых в семь
раз, а число расстрелянных в десять!
***
Сколько же можно злословить относительно того, что СССР, Сталин, советский
строй были разгромлены в первые месяцы войны! При этом все эти якобы историки в
упор не видят того, что Франция —мощнейшая европейская держава — была смята
вдрызг за 4 недели, Польша — тоже по европейским меркам сильное государство
— за одну неделю; что американская разведка проморгала чудовищный погром
своего флота в Перл-Харборе.
А если вспомним конец 1944 года? Высадка союзников через Ла-Манш в Арден-
нах. Трёхмиллионное войско — и поражение не менее сокрушительное, нежели у
нас в первые месяцы войны. На вопль Черчилля о помощи, о контрнаступлении
советских войск на Востоке Сталин отреагировал сразу, как умный и надёжный со-
юзник, и приказал начать внеплановые наступления в Пруссии.
Наши сванидзы ужасаются потерям советских войск, проклинают Жукова, яко-
бы «не жалевшего солдат», а с октября 1944-го по май 1945-го англо-американцы
потеряли полмиллиона человек! И это при истощённой и уже полуразгромленной
Германии!
***
Ноябрь 2007 г.
Разговор с Николаем Ивановичем Рыжковым.
«Ваша книга, — сказал Рыжков, имея в виду мои воспоминания «Поэзия. Судьба.
Россия», — подтолкнула меня на воспоминания. Впрочем, потихоньку я их уже за-
писывал... Получилась у меня история разрушения великой державы — Алма-Ата,
Фергана, Баку, Карабах—словом, национальные отношения. Глава о Баку получилась
раньше других. Но пока был жив Алиев, я её не публиковал. Он не раз приглашал
меня к себе. Я обещал, но знал, что не поеду. Обязательно повели бы к аллее павших
героев, а это те, кто стрелял нам в спину в январе 1991 года.
А ещё, Станислав, что я хочу Вам рассказать. Я был свидетелем одного разговора,
Вас касающегося.
Провожали мы Горбачёва — из Внуково-2 он улетал. Ну, как положено, члены
Политбюро, кандидаты, и я среди них. Я подошёл к Горбачёву, когда он разговаривал
с секретарём ЦК по идеологииМедведевым. Медведев ему говорит, что стоит вопрос
о главном редакторе журнала «Наш современник», и Вашу фамилию называет. На
слуху она была. Медведев спрашивает Горбачёва—что делать? Опасная кандидатура,
националистического склада человек, антисемит, как бы не повёл журнал, куда не
надо... Горбачёв, верный себе, от прямого решения отказался и произнёс: «Думайте
сами, раз есть вопросы».
Я был далёк в то время от этой сферы и не вмешивался в неё. Это была моно-
полия Яковлева».
На этом разговор с Рыжковым закончился, о дальнейшем развитии событий «ар-
хитектор перестройки» А. Н. Яковлев так пишет в своей книге «Омут памяти»: