4 / 8
Ëèòåðàòóðíûå ñîáûòèÿ
4
¹2 – 2012 ã
Îëüãà
Ãóáàðåâà,
Ñàëüñêèé ð-í
Кот
Снова мартовские коты
Ушки чистят и шкурки гладят…
Кот мой рыжий
с весной на «ты» –
Тоже где-то местечко ладит!
По утрам, заглянув домой –
Для порядка, лишь на
немножко, –
Мчит по крышам над головой
На свиданье к соседской кошке.
Та – как будто его не ждёт:
Морду кривит, вовсю хлопочет,
По законам всех дам живёт:
То ли хочет… то ли не хочет…
Нет, конечно, она-то «за»,
Но: «Какой-то уж очень рыжий,
Плутовские его глаза…
Видно, хам – я уж точно вижу!»
И по морде – бабах скорей!
Уж она своё дело знает.
…Знаешь, рыжий, среди людей
Это тоже порой бывает.
Так что, жди, мой мохнатый,
жди.
Кошки тоже бывают слабы.
Или лучше к дружкам сходи –
На фига тебе эти бабы!
Ëåîíèä Äüÿêîâ,
ã.Ðîñòîâ-íà-Äîíó
Осыпается сад
Осыпается сад. Осыпается
медленно,
Словно думает думу
О чём-то своём.
Листья кружатся, кружатся –
Красные, медные –
И ложатся на землю
Печальным ковром.
Осыпается сад. Ничего не
поделаешь,
Это слышу я ночью,
Это слышу я днём…
И я мир представляю
Огромнейшим деревом,
Где шумят до поры
Листья-люди на нём.
Песней поднимаюсь над собою
Всё от сердца: доброе и злое,
И любовь, и зависть, и тоска...
Что же это деется такое –
К свету тропка тоньше волоска!
Выбирайся, отсекай худое.
Вправо, влево –
бездна, темень, ад...
Песней поднимаюсь над собою
В синеву, где лебеди летят.
Там простор, там звёзды
голубые,
Там светила раньше всех
встают.
И глаза задумчивой России
Всех нас по полёту узнают...
Âëàäèñëàâ
Åôðåìîâ,
ã.Åññåíòóêè
Пока я вижу дорогие лица…
Живу и радуюсь: пока на этом
свете,
Пока люблю, смеюсь я и горю,
Пока я вижу в стынущем
рассвете
В глазах любимой тёплую зарю,
Пока я вижу дорогие лица
В бегущем блеске жизненной
реки,
«путчистов», уличать их во лжи. А надо было просто не реагировать и терпеть – в конце
концов, писатели и общественность сами бы разобрались «Hy is hy». И мы старались
набираться терпения и делать своё дело. Но все же изредка брали в руки «мухобойку».
А не надо было… Но никогда не врали. И никого никогда не преследовали, даже тех,
кто был изначально обманут «путчистами» и писал о нас гадости в известные газеты.
Мы давали людям возможность одуматься и вернуться в отделение. Те, кто к этому
способен, уже вернулись, а те, кто не способен, всё ещё надеются на лживые обещания
и бессмысленную войну.
Мы сумели зарегистрировать свой Устав, принять всех писателей в члены Ростовс-
кого отделения. После «переворота» мы провели уже шесть общих собраний, и все они
признаны секретариатом СП России легитимными. Мы приняли в члены СП России
восемь талантливых литераторов. Сегодня мы имеем свой альманах и свою газету, и
почти стопроцентную стабильность в жизни отделения. Мы проводим литературные
конкурсы и различные литературные мероприятия. Нас стали приглашать на област-
ные и городские культурные мероприятия, мы стали общаться с другими творческими
союзами. В Ростове наконец-то вспомнили, что есть у нас не писатели-сутяжники, не
писатели-склочники, а талантливые, пишущие люди, что замусоренный родник донской
литературы постепенно очищается и живёт, живёт…
Конечно же, хотелось выразить благодарность секретариату СП России за правиль-
ное понимание ситуации в Ростовском отделении и поддержку. Особую благодарность
– председателю СП России Ганичеву Валерию Николаевичу – его твердая, принципи-
альная позиция в поддержке законно избранного правления очень нам помогла.
- Алексей Григорьевич, несколько слов о себе…
- В моей биографии ничего необычного нет. Родился я в городе Новошатинске Рос-
товской области. Отец был офицером СА. Служил тогда во Владимире, и мама по изве-
стным причинам приезжала в Новошахтинск, где жили её родители. Так этот город
в 90 километрах от Ростова, который я очень люблю, стал моей Родиной.
В 1957 году Н.С. Хрущев помог моему отцу демобилизоваться по сокращению
армии, не дав дослужить до 25-летнего срока 8 месяцев, отчего отцу, который в 1941
году сразу со школьной скамьи попал в артиллерийское училище, а потом прошёл всю
войну «от звонка до звонка», дали мизерную пенсию. Семья переехала на постоянное
место жительство в Ростов-на-Дону. Ввиду того, что я в одних трусах и босыми ногами
осваивал просторы ростовских улиц, продирался сквозь заросли близкого к нашему
дому, огромного ботанического сада и купался в тогда ещё чистых водах речки Темер-
нички, а также лазил через трибуны стадиона Ростсельмаш на матчи гремевшей тогда
в стране ростовской футбольной команды СКА, добираясь до стадиона на трамвайной
«колбасе», вполне могу считать себя коренным ростовчанином. Ростов-папа – очень
своеобразный город и только коренной ростовчанин может понять эту своеобразность.
Мне кажется, я понимаю.
В Ростове-на-Дону закончил 8 классов средней школы №83, затем – Ростовский
строительный техникум. Очень неплохо играл в футбол. Занимался им с 11 лет в рос-
товском клубе «Локомотив». И хотя приглашали играть за команду мастеров «Цемент»
Новороссийск, так уж сложилось, что футболистом не стал.
Год окончания техникума совпал с призывом в армию. Учился на авиационного
механика в Могилёве-Подольском (Украина), и играл за сборную части на первенство
Прикарпатского военного округа. Потом служил в Центре Боевого Применения Авиа-
ции Варшавского Договора (Астрахань), где обслуживал знаменитые истребители
«МиГ-21». И также играл в футбол – на первенство Астраханской области теперь уже
за сборную астраханского гарнизона. Вот здесь, в армии и началась моя проба пера.
Сначала писал стихи и изредка – рассказы. С вечера напишу стихотворение, горжусь
им, ночь сплю под впечатлением созданного шедевра, а утром проснусь, прочту: ой! где
же шедевр? Я же много читал, и стихов – тоже. И мог сравнивать. Ведь мне хотелось,
чтобы было не хуже Тютчева, Блока, Есенина, Байрона, Беранже, многих наших, советс-
ких. Может быть, и не чушь была, но все равно – это не то, что хотелось. Потом пришло
осознание: либо продолжать плодить средние и плохие стихи (что бы это дало русской ли-
тературе?), либо бросить это занятие и отдать себя прозе. Выбрал второе. Вроде бы начало
получаться, хотя и по сей день в архиве лежит десяток неопубликованных рассказов того
периода, которые я не собираюсь публиковать.
Долго писал в стол. Потом снова пришло понимание, что стол не есть место для подве-
дения итогов работы писателя. А мне было уже 30. Семья. Дети. Надо было искать выход.
Или-или! Как и многие, долго мыкался по редакциям толстых журналов. И везде один ответ:
«Рассказ неплохой, но план этого года уже сверстан, приходите через год». Сначала верил, а
потом понял: просто не хотят печатать. У них там свои заморочки, а Ростов все-таки – лите-
ратурная провинция. В СССР (как и сейчас в России) были только две территории: Москва
и провинция. Во всём. И чтобы чего-то добиться, нужно перебираться в Москву.
Но как всегда помог случай и Божий перст. Случайно познакомился с известным мос-
ковским поэтом Александром Кирилловичем Кореневым. Показал ему рассказы. Большой
души человек и знаток русской литературы, он очень внимательно отнёсся к моим творени-
ям. Оказалось, что рукопись тянет на книгу. Коренев забрал её у меня и отнес в комиссию
по работе с молодыми Союза писателей СССР. Дальше уже всё пошло-поехало само собой,
без моего участия. Получил три положительные рецензии. Рукопись была направлена в Ро-
стовское книжное издательство для издания книги. А ещё через месяц я подписал договор
с издательством. И тут же в издательство прибежала заведующая отделом прозы журнала
«Дон» и выхватила из рукописи сразу три моих рассказа. Печатать. «Зачем? – спросил я.
– Ведь вы уже неоднократно их мне возвращали с «хорошими» советами». – «Открывать
новые имена должен журнал!» – на бегу ответила она, не оставляя мне времени для новых
вопросов. Но ещё долго ждал я выхода книги. Был 1987 год, а советская печатная машина
крутилась очень медленно. А впрочем, вполне возможно, что это мне только казалось.
Так вышла моя первая книга, которая имела успех не только среди читателей, но и среди
писателей. Меня хвалили и даже предложили вступить в Союз писателей по одной книге.
И хотя я был уверен, что меня по одной книге не примут, согласился. Так и случилось.
Мотивировка непринятия была обычной: «Положено две. Пусть напишет и издаст ещё
одну книгу, тогда посмотрим». Был уже 1990 год. И хотя всё было правомерно, я всё же
обиделся. Решил не обращаться больше по поводу приёма в Союз, хотя и чувствовал себя
уже писателем. Выпускал вторую книгу и ждал. В 1992 году дождался – меня пригласили
и приняли без всяких проблем. Также прошло утверждение в Москве. А в 1993 году уже
избрали членом правления.
Почти тридцать лет я строил жилье для людей – порядка четырех тысяч человек живут
в домах, построенных мной в качестве прораба. Но с выходом первой книги я расстался со
строительством, чтобы основательно заняться литературой. Работал оператором котельной,
директором Ростовского дома писателей, генеральным директором издательства «Орфей»,
главным редактором издательства «Папирус», заместителем директора, директором изда-
тельско-полиграфической фирмы «Малыш». Сейчас работаю директором издательства
«Донской писатель».
В 2007 году вышел на пенсию. И теперь уже новое, демократическое государство за
всю мою трудовую жизнь на инженерско-директорских должностях, как и моему отцу, на-
числило смешную пенсию – 3800 рублей. Как оказалось, ровно в восемь раз меньше, чем,
если бы я сидел на аналогичной должности чиновником в каком-нибудь управлении и всю
жизнь переворачивал бы бумажки. В нашей стране, это гораздо важнее, чем в жару и мороз
строить жилье людям.
Вот и всё. Может быть, рассказал что-то лишнее, но уж как смог. Извините.
- Спасибо!
- Вам тоже спасибо!
(Интервью перепечатано в сокращенном варианте)
Àíòîëîãèÿ äîíñêîé ïîýçèè
Ðîñòîâñêîå ðåãèîíàëüíîå îòäåëåíèå Ñîþçà ïèñàòåëåé Ðîññèè