13 / 184
13
ДОН_новый 15/1-2
Хозяйка, когда я укладывал чемодан, сидела на диване и утирала глазки.
Я, сам едва не плача, утешал её, обещая наведываться к ней на дачу по празд-
никам и бывать у неё зимой в Москве.
— Ах... когда же мы, душа моя, с тобой посчитаемся? — вспомнил я. —
Сколько с меня следует?
— Когда-нибудь после... — проговорил мой «предмет», всхлипывая.
— Зачем после? Дружба дружбой, а денежки врозь, говорит пословица,
и к тому же я нисколько не желаю жить на твой счет. Не ломайся же, Соня...
Сколько тебе?
— Там... пустяки какие-то... — проговорила хозяйка, всхлипывая и вы-
двигая из стола ящичек. — Мог бы и после заплатить...
Соня порылась в ящике, достала оттуда бумажку и подала её мне.
— Это счёт? — спросил я. — Ну, вот и отлично... и отлично, (я надел
очки)... расквитаемся и ладно (я пробежал счёт). Итого... Постой, что же это?
Итого... Да это не то, Соня! Здесь «итого двести двенадцать рублей сорок
четыре копейки». Это не мой счёт.
— Твой, Дудочка! Ты погляди!
— Но... откуда же столько? За дачу и стол двадцать пять рублей — согла-
сен... За прислугу три рубля — ну, пусть, и на это согласен...
—Я не понимаю, Дудочка, —сказала протяжно хозяйка, взглянув на меня
удивлённо заплаканными глазами. — Неужели ты мне не веришь? Сочти в
таком случае! Листовку ты пил... не могла же подавать тебе к обеду водки за
ту же цену! Сливки к чаю и кофе... потом клубника, огурцы, вишни... Насчёт
кофе тоже... Ведь ты не договаривался пить его, а пил каждый день! Впрочем,
всё это такие пустяки, что я, изволь, могу сбросить тебе двенадцать рублей.
Пусть остается только двести.
— Но... тут поставлено семьдесят пять рублей и не обозначено, за что...
За что это?
— Как за что? Вот это мило!
Я посмотрел ей в личико. Оно глядело так искренне, ясно и удивлённо,
что язык мой уже не мог выговорить ни одного слова. Дал Соне сто рублей
и вексель на столько же, взвалил на плечи чемодан и пошёл на вокзал.
Нет ли, господа, у кого-нибудь взаймы ста рублей?
ЖЕНИХ
Человек с сизым носом подошёл к колоколу и нехотя позвонил. Публика,
дотоле покойная, беспокойно забегала, засуетилась... По платформе затарах-
тели тележки с багажом. Над вагонами начали с шумом протягивать верёвку...
Локомотив засвистел и подкатил к вагонам. Его прицепили. Кто-то, где-то,
суетясь, разбил бутылку... Послышались прощания, громкие всхлипывания,
женские голоса...
Около одного из вагонов второго класса стояли молодой человек и молодая
девушка. Оба прощались и плакали.
— Прощай, моя прелесть! — говорил молодой человек, целуя девицу в