53 / 160
53
Верую!
Аминь.
Попадья наотрез отказалась отпустить мужа одного. Сборы были коротки. Взя-
ли из одежды самое необходимое. Сыновья-школьники отдельно собрали свой
чемодан. Матушка Людмила упаковала в коробки постельное бельё, кое-какой
кухонный скарб. Погрузили всё в микроавтобус и вышли проститься с людьми.
Собралась большая толпа, в ней были чиновники мэрии и сам мэр Мстислав
Колупаев. Заметно было отсутствие настоятеля монастыря отца Павла, в адрес
которого звучали нелестные слова и даже проклятия.
Отец Амвросий земно поклонился всем и сказал слово.
— Смиренно и радостно принимаю послушание. Буду служить и молиться
Господу моему, где укажут начальствующие иерархи, и где я могу приносить
пользу церкви и епархии. Загряжск же, и вы, любезные моему сердцу братья
и сестры, пребудете со мной до скончания дней моих. И утреннея молитва моя
будет начинаться о здравии вашем и благоденствии. Загряжск дал мне крепость
душевную и бесценную дружбу замечательных людей. Здесь я познал любовь и
счастье земное. Ближе стал к Господу моему, и слова мои стали чище и благо-
дарнее. За всё благодарю и умиляюсь. Да будет воля Твоя! Аминь!
— Аминь! — Выдохнула толпа.
У многих стояли слёзы в глазах. Дрюня сутулился и насупленно смотрел в
сторону, на левады, на Дон. Софья Ильинична старательно вытирала платочком
глаза. Вася крепко держал её за руку и чесал кулаком нос. Мэр Колупаев, задрав
голову, смотрел на колокольню, на стаю ворон. Директор кладбища Тихон стоял
в сторонке, упершись лбом в старую акацию. Женщины и мужчины перешёпты-
вались. Были слышны отдельные слова, реплики. «Господь не оставит», «Везде
люди живут», «Поищи-ка такого батюшку», «Кто теперь людей слушает».
Семья отца Амвросия сидела уже в автобусе, когда Дрюня сорвался с места
и буквально ворвался в салон. Никто не проронил слова. Отец Амвросий пони-
мающе кивнул головой. Автобус тронулся, медленно обогнул пантеон, церковь,
посигналил пронзительно и скрылся за оградой.
ЭПИЛОГ
Загряжск пребывал в новом качестве жизни. Всё старое отступало и уже от-
ступило на задворки. Быстро забылись привычки и обычаи ещё вчерашние, ещё
свежие. Новое стучалось во все окна, звучало на улицах, на площади, в леваде
и в супермаркетах.
Куда подевались вокруг Загряжска общественные стада коров, лошадей,
гурты овец, козы, индюки, гуси, утки. Захирел знаменитый рынок, и нет уже
сладких лечебных помидоров, янтарных слив, краснобоких яблок, пудовых ар-
бузов и медовых дынь. Не купишь на рынке крупных, как омары, донских раков,
не узришь истекающих жиром рыбцов и шемаек, не закажешь в местном кафе
божественного шулюма из молодых грачей… Жизнь, куда ты спешишь! Зачем
мелькают дни за окном!
Зачем растут, как грибы, коттеджи и виллы в пойме Дона? Зачем столько
иностранных, да и своих уже, авто в маленьком Загряжске? Гудит небо и про-
странство от шума, стука и грохота машин и автоматов, шелестит и шевелится