6 / 8
Êðèòèêà
¹ 10 – 2012 ã
6
И все-таки, вопреки утверждениям ряда критиков, «жен-
ская поэзия» существует! В этом меня убедила новая книга
стихов Клавдии Павленко «Ах эти шаткие мосты».
Есть в музыке звучное слово «туше», манера прикосно-
вения пальцев к клавишам, от которого зависит «тон», ин-
тонация. У каждого она своя. Не перепевная, а органически
прочувствованная, без всяких нарочито спотыкающихся
срывов, выморочных нагромождений и искусственно
создаваемых переносов из одной строки в другую, у Клав-
дии Павленко она мгновенно берет в плен, прежде всего,
музыкальностью и четкостью ритма. Здесь и плавная ассо-
нированность, и аллитерированность звуков
(«Песни глав-
ной мы не спели,/ Ослабели голоса», «Все жарче и жарче
рябины горенье»),
и благозвучность внутренней рифмы
(«Точку примечу в Созвездии Млечном», «Уронила свечку
в речку/ Сонная луна»)
. Нередко это рефрены, похожие на
заклинания, проходящие через весь стихотворный текст
типа:
«Останься! Молодость уходит…/ Останься! Лето
прозеваем!»
или своеобразное рондо, как в стихотворении
«Чтобы вслед перекрестить,/Я лечу– дворами – птицей»,
анонсирование слова в различных вариантах
(«Пустоши.
Пустоши/ И – воронье./ Пусто же, пусто же./ Все – не
мое!»)
или паузы, усиливающие значение события
(«По-
встречались, – ты даже не глянул,/ В бесконечности улич-
ной канул», «Коль сказано, унынье – грех большой, – /Куда
мне с неприкаянной душой?!»)
, порою в стихи врываются
романсовые строки, создавая особый, весьма противоре-
чивый настрой
(«И желанья новые загаданы, – /Осенью я
знаю, чтожива./Слышу: «Ваши пальцы пахнут/ладаном…»
- /И шепчу нездешние слова»).
«Музыка» осени буквально
опьяняет лирическую героиню
(«В безумном, чувственном
угаре/ Играет осень на гитаре,/Бреду, от музыки хмелея,
– /Одна в редеющей аллее»).
Словом, стихи К. Павленко нередко похожи на лиричес-
кие песни, которые бередят и ложатся на душу. Вероятно и
потому, что в них живет какой-то знакомый и такой неожи-
данный «ключ», бьющий из потаенных народных глубин.
Он может пульсировать и в образах, и в житейских муд-
ростях
(«Манящую срываю кисть,/ Чтоб «горьку ягоду»
погрызть», «Советы невинны/ Подруги старинной: «Влюб-
ляйся, пока молода!»)
Примечательно, что поэтический
мир автора заворожен космической «сферой», – его взгляд
тянется в небесную высь, где льется благодать и музыкой
объят «стройный порядок во всем». Кажется, только внимая
ему, можно смириться душой и жить по нехитрым искон-
ным правилам бытия. Об этом откровения лирической ге-
роини:
«Звон колокольный слышу с неба, / А раньше только
снился он…/ Мне хорошо. Легко и просто./ Бог дал – живу.
Бог даст – умру./ А будет время – до погоста/ Я к чаю
ягод соберу»
. Но, если бы только этим мог ограничиться
мир человека, и стихи бы не слагались, и жизнь потеряла
бы свою притягательную прелесть и силу. Это, конечно,
чувствует автор, принимая традицию серебряного века, а
именно: снижение «высоких образов» – не все благополуч-
но и в небесной кузнице. Отсюда
«Луна сжигает воровато
/ Запас серебряных свечей»
, а
«Юный месяц юрким бесом/
Сбежал на поиск лучших мест»
. И коль уж дал трещину
этот мир совершенства и гармонии, то, как неуютно и хо-
лодно человеку на грешной земле.
В итоге появляется глобальная панорама города-мегапо-
лиса, где
«Всюду, сколько видит глаз окрест,/Стоят, как
восклицательные знаки,/Дома-громады в пластике и лаке,/
Бездушные, но с ликом божества»
. В таком выморочном
городе «жарким блеском» горят «шумные бары», зловещей
змеей мчится в пустоту юркий трамвай, режет слух «весель-
ем чей-то смех». А в это время
«Бредет тихонько, / будто
по стеклу,/ Сквозь ночь/ Навстречу свету и теплу,/Усталый
бомж,/ бездомный человек./ Начало марта./ХХ1 век.»
«То-
бою в ночь тоски безбрежной беспечный брошен человек»,
– писал А. Блок о своем «железном, воистину жестоком
веке». Видеть и чувствовать трагические ритмы своего вре-
мени, уметь захватить их в лаконичном образе, очевидно,
может только душа поэтически чуткая и ранимая.
Все это, несомненно, есть в сборнике К. Павленко. Но
есть и обостренность «нерва», отринувшего «шум и гам»
бесприютного города, жаждущего благодатной тишины во
спасение. При этом возникает даже своеобразная полеми-
ка с теми, кто мыслит иначе:
«Кто сказал,/что сон всего
милее?!/Тишина. Одна лишь/ Тишина»
. Конечно, можно
погрузиться и «в омут сна», но тогда жизнь снова обер-
нется такой уязвимой и «правильно-скучной» стороной.
Тишина же – состояние яви, когда можно наедине с собой
вслушаться в клокочущий и такой безмерно многотрудный
вероломный мир, гармонизировать «на тайном перелете»
к осени собственные чувства.
Но вот что характерно, лирическая героиня Клавдии
Павленко живет не рассудочной жизнью, а чувством пла-
менным, отзывчивым на происходящее. В нем нет места
заезженным житейским канонам. Заявив порою о себе,
они, зачастую, тотчас опровергают себя. Так поэтический
вердикт
«Любовь на склоне женских лет – непозволитель-
ная роскошь»
, кажется, звучит как приговор; при этом
допускается даже легкая ирония
(«И с горделивою спиной/
Ты, что всегда любила розы,/Несешь увядшую мимозу
/Как символ осени – весной.»)
. Но тут же, переворачивая
страницу, ощущаешь характер, открытый, страстный, с
ËÞÄÌÈËÀ ÌÀËÞÊÎÂÀ
«ÆÈÂÎÞ ÁÛÒÜ, À ÍÅ ÊÀÇÀÒÜÑß»
его мятежными сторонами и благодарением всему, что
было даровано свыше. Ему под стать чувство «на пределе»
возможного
(«Лечу, как поезд, под откос», «Непонятная
тоска пистолетом у виска», «Не дай вам Бог души кос-
нуться,/Потоки горькие прольются»)
. Но он никогда не
срывается в бездну. Напротив, способен вести разговор
«на равных» со своенравной жизнью и судьбой
(«Послу-
шай, Жизнь, помилуй, не губи./Устала быть я сильной и
отважной./ Любить не можешь, – ладно, не люби./Но не
губи! Не голубь я бумажный»).
Ну, а что же ее избранник?
Он легко узнается и по накалу отпылавших страстей
(«В
глазах твоих, на самом дне, – /Костры, сгоревшие дотла»),
и тогда в свои права вступает знакомая «традиция»: «Так,
дай вам Бог , любимой быть другим»
(«Проводила: «Будь
счастлив…» – /С широтой богача…»)
, и по «мотиву все-
прощения», за внешней бравурностью которого скрывается
торжество великой радости возвращения
(«Чудес не быва-
ет! Случайно забрел?!/ Зачем же в руках хризантемы?/
Хорош! Как теряющий перья орел./ Голодный? Какие про-
блемы?!»)
, иногда он узнается в психологическом жесте
или состоянии Её
(«Онемели стиснутые пальцы…/Не ищи
ту, прежнюю, меня»)
. Сердце лирической героини на такие
превратности судьбы отзывчиво, как внезапная реакция
чувств, неподвластных рассудку
(«Сердце ухнуло, как ка-
мень,/В бездну брошенный с небес,/ Под моими каблуками
/Десять, двадцать,.. сотня бездн!»)
. Как напоминают эти
строки ахматовское откровение: «Показалось, что много
ступеней,/А я знала – их только три…»! В этот изменчиво
драматический мир настойчиво и рьяно врываются, органич-
ные ему, целые шлейфы оксюморонов:
счастье полынное,
лютая любезность, озябшее лето, безрадостный смех,
непозволительная роскошь, светлая грусть…
Ко всему
этому хочется добавить умение автора ёмко и лаконично
выстраивать ситуацию, за которой нередко открывается
огромный пласт жизни, встаёт сама переменчивая судьба.
Вот хотя бы это стихотворение:
«Мчался ветер в ледяной
карете./ Ты брела с раскрытой головой./ Час, другой,.. О,
Господи!/и – третий! Добралась, озябшая, домой.../ А по-
том бренчала на гитаре/ И шептала что-то, как в бреду.
В предрассветной темно-синей хмари/ Улетала песня на
звезду…»
Впечатляет!
Между тем, не могу не заметить некоторые досадные
просчеты этого сборника: порою буквально «режут» «про-
заизмы» типа:
«Друг друга в «пробках» обижают,/В своих
проблемах растворяясь»
. Или вдруг в тексте появляется
чужеродное слово, разрушая органическую систему стиха
(«…пурга гуляла,/Там с ветром у нее свое бунгало».)
При
всей авторской чуткости музыкального слуха, едва ли удач-
но в своей труднопроизносимости возникающее неоднок-
ратно звукосочетание «запокапали слезы».
Что сказать еще об этом примечательном в нашей лите-
ратурной среде издании? Его «разомкнутость», если не в
«инобытие», то по крайней мере в широкое поэтическое
пространство, не ограничивающее себя сугубо личным
переживанием. Всему этому задает «гражданский» тон
великолепное стихотворение «На исходе времен», которым
сборник открывается:
«А моя-то душа/Безголосо поплачет/
И, в дорогу спеша, – /Томик Пушкина спрячет»
. Ну, что ж,
в наше трагическое время это хороший знак – незабвение
великого классика, намечающее тему судьбы России.
Людмила Малюкова, член Союза писателей России,
доктор филологических наук.
СП России А.Г. Береговой. Он подвел итоги работы в уходящем
году, отметил положительную динамику участия РРОСП России в
культурной жизни региона и налаживания сострудничества с госу-
дарственными структурами Ростовской области, проанализировал
результаты областного конкурса в честь 75-летия Ростовской
области, отметил первый праздник поэзии «Донская осень», а
также – проводимые отделением поэтические вечера, фестивали
литературы, встречи с литераторами региональных ЛТО, а также
перспективу развития газеты «Донской писатель», которая уже
стала необъемлемой частью творческой жизни донских писате-
лей, и представил собранию финансовый отчет за 2012 год. Вы-
ступающий отметил возросшую активность членов отделения по
уплате членских взносов – на сегодняшний день это единственный
источник финансового существования отделения, – при этом на-
помнив собранию, что уклоняются от уплаты членских взносов
каждый год практически одни и те же писатели, среди должников
на день собрания Ю.И. Харламов, Ю.И. Карташов, С.П. Тютю-
ник, Н.С. Оганесов и С.А. Сполох, трое последних, по мнению
выступающего, осознанно не приняли участие в собрании, тем
самым показав свое отношение к организации.
В прениях выступили писатели отделения. Выступрающие
говорили о большом объеме работы, проделанной правлением
за истекший год, вносили критические замечания, а также не-
которые из них отметили тот факт, что начиная с мая 2009 года
каждое общее собрание отделения неизменно собирает кворум
участников, который с каждым очередным собранием неуклонно
растёт, что является несомненным показателем роста стабиль-
ности отделения, укрепления товарищеских отношений между
писателями, их сознательного участия во всех мероприятиях,
проводимых отделением. Кворум настоящего собрания – 94%,
можно считать рекордным за последние двадцать лет. Выступаю-
щие отметили активную работу секций прозы и поэзии под руко-
водством Алексея Глазунова и Галины Студеникиной, возросший
интерес писателей к знакомству и обсуждению произведений
литераторов, рекомендованных к приему в кандидаты в члены
Союза писателей России. Избрание руководителя отделения
Алексея Берегового секретарем Союза писателей России было
воспринято присутствующими, как один из показателей доброго
отношения к деятельности Ростовского отделения со стороны
руководства Союза писателей России. «В отделении теперь три
секретаря Союза писателей России, – говорили выступающие, – а
это дает возможность самостоятельно решать многие вопросы из
жизни организации.»
Собрание единогласно признало работу РРО Союза писателей
удовлетворительной и утвердило финансовый отчёт.
По третьему вопросу собранием были рассмотрены кандида-
туры литераторов
Никонова Н. Н. (ре-
комендатели Хар-
ламов Ю.И., Кеда
А.И., Кал ма цуй
В.Д.) и Приваловой
Т.И. (рекомендате-
ли Селигенин Г.Т.,
Моисеев В.В., Хлы-
стова Л.А., Диклов
В.И.).
ВчленыСПРос-
сии, получив 38 го-
лосов из 45, при
проходном балле
30, принята
Прива-
лова Тамара Ива-
новна (г. Таганрог).
Второй кандидат
Никонов Н.Н. про-
ходной балл не пре-
одолел, получив только 20 голосов.
Светлана Фадеева, спецкор газеты «ДП»
Îáùåå ñîáðàíèå ÷ëåíîâ ÐÐÎ ÑÏ Ðîññèè