5 / 6
Ëèòåðàòóðíàÿ ñòðàíèöà
5
Но нельзя с дороги сбиться –
Жизнь один лишь раз дана.
Пусть кипят валы седые,
Увеличивая взмах,
Для бесстрашного стихия
Друг скорее, а не враг.
Если вера неизменна,
Мысли праведно-чисты,
Ты достигнешь непременно
Маяка своей мечты.
Кто доплыл, тот не забудет
Ни штормов, ни гроз, ни бурь,
А наградой высшей будет
Неба синего лазурь.
***
Подобно отважным варягам
Настойчив я был и упрям,
И плавал под собственным
флагом
По бурным житейским морям.
Мечты мне житья не давали
И плыл я по жизни как Ной,
Валы предо мною вставали
Космато-зелёной стеной,
Ревели полярные ветры,
И ставила жизнь на дыбы,
Но я проходил километры
Нелёгкой матросской судьбы.
Полярные вьюги и бури
Пришлось моряку покорять...
Моей романтической дури
Хватило бы жизней на пять.
Всё в жизни имеет начало,
Всё в жизни имеет конец,
И вот до родного причала
Доплыл мой корабль, наконец.
Пора бы уже и проснуться
Быть с жизнью реальной
на «ты»,
Пора бы уже и вернуться
На землю из мира мечты.
Но снова зовут меня страны,
В которых когда-то я был...
Не смыли, видать, океаны
Былой романтический пыл.
19.10.2006
***
Я видел цунами не только
в стакане,
А штормы и бури не только
во сне –
Частичка души до сих пор
в океане
Качается где-то на бурной волне.
Она одинока в пустыне
безбрежной,
И шепчет мне часто под
лунный прибой:
– Оставь кабинета покой
безмятежный,
Приди в бесконечный простор
голубой!
Отдайся бездумной мальчишеской
страсти,
В морские широты скорее
вернись –
Лишь море даёт настоящее счастье,
Лишь здесь узнаёшь настоящую
жизнь!
Февраль 2007
***
В степи широкой, в краю
привольном,
За тихим Доном как великан,
Под ветром южным, под солнцем
знойным
Стоит высокий седой курган.
Здесь буйный ветер траву ласкает,
Здесь вольный коршун всегда
кружит,
И только камень надгробный
знает,
Кто безымянный под ним лежит.
23.02.2003
Когда твое
произносилось имя…
Чистая и неверная,
Детское полувраньё,
Девочка моя первая,
Да святится Имя твоё.
Верой своей безмерною
Озарившая бытиё,
Женщина моя первая,
Да святится Имя твоё.
Самая драгоценная
Из всех, кто в душе живет,
Мама моя незабвенная,
Да святится Имя твое.
Я не люблю заученных
Высокопарных слов,
Выше всех слов озвученных
Только одно – «Любовь».
И на века,
И набело
В самой святой из книг:*
«Женщина выше ангелов,
Ибо рожает их».
*Библия.
Обои
В съёмной квартире плейбоя
Женщина клеит обои.
Клеит с утра, напевая,
Словно цветы высевает.
Тихой голубкой воркуя,
Тихо над чем-то колдует.
Будто бы в старой лохани
Смесь колдовскую варганит.
И зацветает на стенах
Роза.
Ирис.
И вербена.
И расцветает квартира
Всеми надеждами мира.
Светом.
Теплом.
И покоем…
Женщина клеит обои.
К ней – молодой и манящей –
Клеится юный заказчик,
Клеится пух тополиный,
Загнанный ветром в гардины.
День улыбается ясный,
Все в этом мире прекрасно.
Руки воздев над стеною,
Женщина
клеит
обои.
Романтика
Прекрасная,
как утро после битвы,
В которой зло
не исчерпало зла,
Она была спасительной
молитвой.
Она моей религией была.
Но, словно храм,
любовь мою разрушив,
Однажды обманувши без стыда,
Она одна мне вытоптала душу,
Как дикая монгольская орда.
И я бы сгинул за чертой разлада,
Когда бы в безысходности ночей
Не воскресили душу
две лампады
Её очаровательных очей.
Начало
Елене Джичоевой
А что там было у меня
в Начале?..
Туманный шлях.
Бараки вдоль плетня,
Где грудень* –
Сероглазый сын печали
Дождями убаюкивал меня.
Там, на подворье местной
повитухи
Моей судьбы ковались стремена,
А в клубе шла военная «кинуха»,
А рядом – не киношная война.
Там запахи бинтов от медсанбата,
Открытого бесчинству первых
вьюг.
И чьи-то стоны
Вперемешку с матом
За дверью с беглой надписью
«Хирург».
А что там было у меня
в Начале?..
Украшенная гильзами сосна
Под Новый год, в котором
обещали
Прибавку и макухи, и зерна.
Свет каганца в прокуренном
вагоне.
И черный месяц в мутных
небесах,
И плачущие мамины ладони
На знойных скарлатиновых
щеках.
И звон ключей,
И звонкий блеск медалей,
В победный май распахнутая
дверь…
И все, что было у меня в Начале,
Так беспощадно вспомнилось
теперь.
Но объяснить в словах не
получилось,
Как скроен детской памяти учет,
И как душа запомнить умудрилась
В четыре года
Тот победный год.
* ноябрь.
Хлеб
С.П. Рябоконю
Крест накрест
Заколоченное небо,
В котором голодало воронье.
Собачий холод.
Очередь за хлебом
Длиною в детство горькое мое.
Там в декабре,
Безжалостно морозном,
Я сам, как вороненок на ветру,
И если в это утро не замерзну,
То значит, с голодухи не помру.
И вот уже из окон магазина
И хлебный дух, и марево тепла.
Нам продавщица – худенькая
Зина –
Почти что Богоматерью была.
Я булку нес под ватником
метельным,
Стараясь искушенье превозмочь,
И освящался
крестиком нательным
Кирпичик хлеба
черного, как ночь.
И в станционных
ледяных теплушках,
На край надежды
загнанных войной,
Была ценою в жизнь
моя горбушка,
Подсоленная
Маминой слезой.
***
Не разлюблю с последним
вздохом
Тебя, моя родная Русь,
На твой курган, как на Голгофу,
Втащить судьбу не побоюсь.
Я пламя веры неподложной
Пронес, как истину Христа,
По всем безбожным и
острожным,
По самым гибельным местам.
Приму проклятье и распятье,
Лишь только б мир и в злые дни
И обделенный благодатью
Не разуверился в любви.
И что мне почестей хоралы,
И что мне слава – грудь в крестах.
Лишь только б зря не запропала
Моя головушка в кустах.
Чтоб даже, рухнув от бессилья
На перекрестие дорог,
Знать, что простишь мне,
мать-Россия,
Последний долг.
Посмертный долг.
И свято верить в миг разлуки.
Что, протрубив походный марш,
Твои воинственные внуки
Не позабудут «Отче наш…».
Арбуз
На плече своей зазнобы
Дрыхнет сторож – сельский туз.
На траве, как школьный глобус,
Греет лысину арбуз.
Он примерил новый тельник,
Полосатый обормот,
Откормил бока бездельник,
Как совхозный счетовод.
А мое пустое брюхо
С голодухи – как фреза.
А в окне моя сеструха
Проглядела все глаза.
Ей от «зайчика» подарок
Обещал любимый брат…
Жжет мне пятки скипидаром
Мой мальчишеский азарт.
Я добуду это чудо,
Гадом буду – чую фарт,
Если даже сторож Хлюдов
Окропит мне солью зад.
Вот такие трали-вали,
Ты, сестренка, не грусти.
Ты, «отец народов» Сталин,
Безотцовщину прости.
Сгинул батя наш под Нарвой,
Мамка с горя умерла.
Их война – шальная лярва –
В одно лето забрала.
Я – один теперь добытчик,
И ответчик я – один.
Я – не пойманный с поличным,
Навсегда солдатский сын…
В небе месяц, словно гномик.
Десять бед – один ответ.
Нету пряника в детдоме,
Но кнута в нем тоже нет.
***
Ещё порой случаются стихи,
Как дерзкое нашествие стихий.
Когда из слов сколоченные фразы
Диктует сердце, а не глупый разум.
Когда судьба, за лацкан теребя,
Пытает душу чувством не
подложным,
И спрятаться за словом
невозможно
Ни от своих врагов, ни от себя.
И эта беззащитность на краю
Вдруг прорастает истиной
крамольной.
И кто-то окунётся в боль твою
И тоже захлебнётся этой болью.
И что с того, что, просыпая соль,
Он из стихов не вспомнит даже
слова,
Когда внезапно сотрясёт основы
Чужая боль
Как собственная боль?
Þðèé Ðåìåñíèê
À ×ÒÎ ÒÀÌ ÁÛËÎ Ó ÌÅÍß Â ÍÀ×ÀËÅ?..
***
По ночам мне снится шум прибоя,
Дым над корабельною трубой,
Небо бирюзово-голубое,
Океан как небо голубой.
По ночам я слышу крики чаек,
Душу открывающих волне,
И меня на пристани встречает
Женщина, поверившая мне.
А бывает, океан взъярится,
Все сольется, небо и вода...
Как мне жаль, что это только
снится,
Снится уже долгие года.
Если только даст судьба мне право
Свой домашний поменять уют
На простор безбрежно-величавый
И на одиночество кают,
Я не буду даже колебаться,
Все оставлю – книги и цветы:
Если уж бросаться, то бросаться
С головой в объятия мечты.