55 / 224
55
ÄÎÍ_íîâûé 14/3-4
Игорь к небу поднимает очи,
Видит: звёзды через кровь растут.
Бог спустил тумана полотенце,
В поле путь наметил, как иглу, –
Из земли далёкой Половецкой,
К золотому, отчему столу.
36
Зори сгасли над летучим Доном,
Игорь спит, бодрится ли в тиши,
И поля – от Дона и до дома –
Измеряет трепетом души.
Князь,
в плену ты не найдёшь покоя,
Русь затмилась, никнут зеленя.
Вот Овлyр присвистнул за рекою
И позвал буланого коня.
Княже Игорь, разумей Овлyра,
Бога о прощении моля.
Смялась полночь, как овечья шкура,
Кликнула и стукнула земля.
Травы жестяные всколыхнулись,
Закачались в небе дерева.
Вежи половецкие проснулись,
Загугукал див или сова.
Игорь в поле
прыснул горностаем,
К тростнику ночному повернул,
Примыкая к лебединой стае,
В воду белым гоголем нырнул.
Игорь горечь и позор изведал,
К дому мчался сомколом скорей, –
К ужину, на завтрак и к обеду
Побивал гусей и лебедей.
Конь и тот, и этот надорвался,
Игорь-сокол обходил грозу,
И Овлyр матёрым волком мчался,
Стряхивал студёную росу.
37
Говорит Донец:
«О, княже Игорь!
Мало ли величия тебе,
Кончаку нелюбья или ига,
А Руси всеславия в борьбе!
Не сумняшесь, Игорь отвечает
Пенному и резвому Донцу:
«На волнах ты Игоря качаешь,
А тебе ль величие к лицу?
Нёс меня ты на своих просторах,
Выстилал туманом берега,
Сеял травы на холмы и горы,
Мой великий княжич и слуга.
Ты хранил
мой путь неистребимый,
Где я чайкой в омут заплывал,
Спал на вомлнах, гоголем хранимый,
В чемрнядях обличие скрывал».
38
Стугна речка вовсе не такая,
Что катила скудную струю,
Ручейки в пути подстерегая,
К устью расширяя длинь свою.
А потом запучилась, взалкала:
Нет нигде и стала вдруг везде,
Молодого князя Ростислава
Утопила в яростной воде.
Цветики застыли многоглаво,
И согнулось дерево в дугу.
Плачет мати князя Ростислава
У Днепра на тёмном берегу.
39
Сорок сорокомв застрекотали,
Див по небу побежал бегом.
Игорь-князь,
вон за тобой из дамли
Мчится Гзак с поганым Кончаком.