37 / 224
37
ÄÎÍ_íîâûé 14/3-4
столкуетесь... Ну мыслимое ли это дело: русские, православные люди сцепи-
лись между собой, и удержу нету... Пора кончать».
Нет, не вняли, не кончили. Возрождающееся наше казачество опять поде-
лилось на красных и белых. А ведь была идея поставить общий памятник
примирения и красным, и белым как символ окончания гражданской войны.
Памятника нет, а война тихая, гражданская, продолжается».
Главные конфликты многострадальной российской истории в прошедшем
веке отразил генийШолохова: Первую мировую и Гражданскую войны, рево-
люцию и коллективизацию, смертельную схватку с фашизмом. Ему не нужно
было ничего выдумывать — он жил в гуще народа, испытывал ту же боль,
что и простой люд, радовался его радостям. Поэтому так легко узнаваемы
сошедшие со страниц «Тихого Дона» Мелеховы — Григорий, Пётр, Панте-
лей Прокофьевич, Ильинична. А с какой огромной художественной силой
написаны женские образы романа: Аксинья, Наталья, Дарья, Дуняшка. Даже
второстепенные персонажи его казачьей эпопеи, такие как Христоня, Прохор
Зыков, Аникушка и другие имеют свой неповторимый облик, свою характер-
ную образную речь. Яркой индивидуальностью обладают герои «Поднятой
целины», «Судьбы человека», «Они сражались за родину»—Семён Давыдов,
Макар Нагульнов, Андрей Размётнов, Кондрат Майданников, дед Щукарь,
Андрей Соколов, Николай Стрельцов, Пётр Лопахин, Иван Звягинцев.
Михаила Александровича отличала безграничная доброта ко всему живо-
му. Виталий Александрович Закруткин, близко знавший писателя, отмечал,
что доброе отношение Шолохова распространялось не только на героев его
книг и близких ему людей, но и на странника-беркута, лисовина, который
бродит в степи и чует запах следов куропатки. Он испытывал жалость к
увядающему лесному ландышу, к лошади, к дереву — ко всему, что окружа-
ло его.
Страстный охотник, Михаил Александрович пишет давнему другу Евге-
нии Григорьевне Левицкой (ей он посвятил рассказ «Судьба человека»), как
однажды он подстрелил в степи волка и заглянул в его глаза: «Такая в них
была нестынущая ненависть, что как будто зрачки у него дымились. А зрачки
этакие огромные, лиловые, не просмотришь. Хороший зверь... После стало
как-то не по себе. Знаете, маманя, я, как видно, в недалёком будущем стану
толстовцем. Всё чаще мне становится грустно, когда я убиваю птицу либо
зверя».
Люди, знавшие Шолохова, рассказывали: он любил смотреть, как возвра-
щается в свои базы на закате стадо коров, как табунятся в степи донские
скакуны, всегда был окружён верными ему дворовыми и охотничьими соба-
ками. А как он чувствовал и умел передать с присущей ему образной силой
разное состояние природы, которую знал до самых мельчайших подробностей.
Вспомним хотя бы сцену грозы в «Тихом Доне»:
«Небо нахмурилось, молния наискось распахала взбугренную чернозём-
но-чёрную тучу, долго копилась тишина, и где-то далеко предупреждающе