34 / 224
34
Ïðîäêîìèññàð
расстрелять надо, за то, что в свой амбар не пущаю, — я есть контра, а кто
по чужим закромам шарит, энтот при законе? Грабьте, ваша сила.
У продкомиссара Бодягина кожа на острых изломах скул посерела.
— Бедняков мы не грабим, а у тех, кто чужим потом наживался, метём
под гребло. Ты первый батраков всю жизнь сосал!
— Я сам работал день и ночь. По белу свету не шатался, как ты!
—Кто работал—сочувствует власти рабочих и крестьян, а ты с дрекольем
встретил... К плетню не пускал... За это и на распыл пойдёшь!..
У старика наружу рвалось хриплое дыхание. Сказал голосом осипшим,
словно оборвал тонкую нить, до этого вязавшую их обоих:
—Ты мне не сын, я тебе не отец. За такие слова на отца будь трижды про-
клят, анафема... — Сплюнул и, молча, зашагал. Круто повернулся, крикнул
с задором нескрытым: —Н-но-о, Игнашка!.. Нешто не доведётся свидеться,
так твою мать! Идут с Хопра казаки вашевскую власть резать. Не умру, со-
хранит матерь божия, — своими руками из тебя душу выну…
Вечером за станицей мимо ветряка, к глинищу, куда сваливается дохлая ско-
тина, свернули кучкой. Комендант Тесленко выбил трубку, сказал коротко:
— Становитесь до яру ближче...
Бодягин глянул на сани, ломтями резавшие лиловый снег сбочь дороги,
сказал придушенно:
— Не серчай, батя...
Подождал ответа.
Тишина.
— Раз... два... три!..
Лошадь за ветряком рванулась назад, сани испуганно завиляли по уха-
бистой дороге, и долго ещё кивала крашеная дуга, маяча поверх голубой
пелены осевшего снега.
IV
Телеграфные столбы, воробьиным скоком обежавшие весь округ, сказали:
на Хопре восстание. Исполкомы сожжены. Сотрудники частью перерезаны,
частью разбежались.
Продотряд ушёл в округ. В станице на сутки остались Бодягин и комен-
дант трибунала Тесленко. Спешили отправить на ссыпной пункт последние
подводы с хлебом. С утра пришагала буря. Понесло, закурило, белой мутью
запорошило станицу. Перед вечером на площадь прискакало человек двадцать
конных. Над станицей, застрявшей в сугробах, полыхнул набат. Лошадиное
ржание, вой собак, надтреснутый, хриплый крик колоколов...
Восстание.
На горе через впалую лысину кургана, понатужась, перевалили двое кон-
ных. Под горою, по мосту, лошадиный топот. Куча всадников. Передний в
офицерской папахе плетью вытянул длинноногую породистую кобылу.
— Не уйдут коммунисты!..
За курганом Тесленко, вислоусый украинец, поводьями тронул маштака-
киргиза.