12 / 224
12
Îëåã Äîðîãàíü
Америка ей — по колено,
Как возле забора лопух.
Что ж, только она, провинция, не утратила слух, тот слух народный, ко-
торым земля полнится и стелется славой. В глуши её глубже и отчетливее
слышится голос народной души. И Е. Юшин, чутко прислушиваясь к ней,
словно бы убеждает читателя, как она чиста, невосприимчива к инородным
иноземным влияниям и посулам, как далека она от разрекламированных благ
погибельной западной цивилизации.
Поэт приводит нас к истокам, исполненным горестной и скорбной мно-
гострадальности народной. При всём размахе своего жизнеутверждающего
лирического порыва он не может погрешить против правды.
Горькая, молчаливая, милая сторона.
В розовой дрожи осени пухнут бока дорог.
Звёзды грачами склёваны, с садиною — луна.
Плачет рябина пьяная ягодой на порог.
С горечью, вобрав, должно быть, зренье старожилов, поэт подмечает:
Опустело на сердце — до звона.
Уместилось прошлое в горсти.
Над садами красная икона
Догорает —
Некому спасти.
И вдруг прозреньем надежды на спасение Руси, на справедливый суд и
лад на земле к поэту приходят строки: «Даль — огромна, высь — безмерна.
/ Перед ликом — только Бог». Так через осознание горестной доли Родины
приходит осознание себя в Боге.
Поскольку чистое, духовное, народно-песенное начало у поэта — от его
провинциальной Родины, постольку Дух божественного, разлитый в природе,
безыскусно, естественно проявляется в его лирике, не лишённой то подспуд-
ного, то сознательно молитвословия:
О тебе, моя берёза под луной,
О тебе, туман пролётный, заливной,
О тебе, открытый небу светлый дом,
Не забуду помолиться перед сном.
Всю жизнь поэт ищет себя. Изучает свой подспудный и поднебесный мир
как мир вселенной, чтобы добиваться понимания всеобщего. И добивается
его через посредство своих друзей-единомышленников, болеющих бедами
Родины: