10 / 224
10
Îëåã Äîðîãàíü
«С ТОГО И СВЕТЛО НА РУСИ…»
О поэтическом творчестве Евгения Юшина
Несколько лет тому назад в Смоленске на торжествах по случаю вручения
лауреатам премии им. А.Т. Твардовского я познакомился с поэтом Евгением
Юшиным. В окружении широко известных писателей В. Ганичева, В. Кост-
рова, В. Сорокина порывисто-элегантный поэт выглядел непринуждённым,
духовно-сосредоточенным, естественным.
Впрочем, я не отметил в нём столичного лоска. Напротив, мне показалось,
что здесь, на Смоленщине, он как раз попал в свою стихию, в нешумную про-
винцию свою, которую так многокрасочно-музыкально описал в стихах:
На самой окраине мая,
Где пух тополиный плывёт,
Певучая скрипка трамвая
В провинции тихой поёт.
Её не затронули рыки
Столичных и местных громов.
Её петушиные крики
Остались во веки веков.
Когда же он читал свои стихи со сцены, казалось, лёгкими движениями
руки он посылал не строфы, а тройки — в затаившуюся ауру зала. Эти
«тройки» его набирали гоголевский разгон, мчали наудаль, звеня то дуговым
колокольцем, то скрипкой трамвая. А то вдруг он стреноживал свой стих, ос-
танавливая зависающим на краю яра, и, выводя в поводу, направлял дальше
– степеннее, надёжнее. И неспешная песня его несла отголоски старинных
ямщицких песен с их печально-безустальной удалью и просторным разма-
хом российского духа:
Снилась мне дорога — люлькой журавлиной,
В утренних колосьях — с солнцем на краю.
С жеребячьим ветром, кроткою рябиной.
Снилась мне дорога в молодость мою.
Элегически-эпический мотив сразу раздвигал межи пространства и вре-
мени. Лирический сон поэта проникал в глубинную историческую явь. И
молодость поэта, и любимая его, и сама его песня, едва слетая с уст, станови-
лись родственными любой открытой навстречу душе и, в то же время, несли
необъятно-вселенский смысл:
Снилась та, чьи губы пахнут пьяной вишней,
Волосы лугами пахнут и рекой.
Мимолётным ливнем выкрашены крыши,
Ласточки-стригуньи жгутся под рукой.