85 / 220
85
ÄÎÍ_íîâûé 13/3-4
Ждём-пождём и молимся века,
и повсюду с богом – только с Богом! –
тянется к оружию рука,
защищая и добро, и погань.
***
Я был смешлив и не был я слезлив,
и даже боль, в военную грозу,
изранив тело, душу обозлив,
не вышибала из меня слезу.
Боль наяву – чего уж там! – остра,
боль памяти – и не сравнить! – острей.
И жаль: слезами не разжечь костра,
чтоб эту боль спалить на том костре.
Несу цветы я павшим на войне,
несу и поседевшую любовь,
и с долголетьем, что досталось мне,
досталась память – вся! – сплошная боль.
И плачу, улыбаясь: виноват,
мол, – нервы, нервы; мол, – года, года...
Часы стучат – стучат, как автомат.
Слезами не смывается беда.
***
Пришельца встречали мечами,
и в дни торжества и печали
победу свою отмечали
молчаньем лишь, а не речами.
История никнет – плечами,
и память пылает – свечами.
Победа горда и в печали, –
могилы достойны молчанья.
***
Меняется походка старика:
всё мельче шаг, всё реже, что ни год.
Он будет скорость сбрасывать, пока,
измотанный, на финиш не придёт.
А там и лента на бескровном лбу,
и свечка в бледных пальцах,
и затем –
дадут под троекратную пальбу
последний старт –
уже в земную тьму.