163 / 220
163
ÄÎÍ_íîâûé 13/3-4
ПОБЫВАЛ КАЗАКОМ…
В горбачёвские времена, когда народ потихоньку начал избавляться от
давящего страха всеобщего доносительства, подвыпивший в праздничный
день ветеран поведал историю о том, как чуть не изменил Родине.
Совсем немного повоевав, попал он в плен, где несколько месяцев пре-
бывания в лагере довели его до полного истощения. Охрана лютая, бежать
нет никакой возможности, а жить так хочется — в неполные двадцать лет! И
тут на одной из поверок появляется вербовщик. —Старый казачина, одетый
по форме; при шашке. С нагайкой за поясом приглашает добровольцев из
числа казаков на службу вермахту для святого, значит, дела —освобождения
России от большевиков. Седоусый, плечистый, поджарый, с таким напором
произносит он свою речь, что мало-помалу потянулись из строя желающие
послужить в его войске. Всё всерьёз:
атаман спрашивает фамилию каждого,
писарь тут же делает заметку в тетради.
«Была не была, думаю, запишусь, чтоб не сдохнуть, а там рвану на вос-
ток при первой возможности. Выдохнул, делаю шаг вперед: я!» Подходит он
так неспешно, глазищами меня дырявит: «Чей же ты, казак, будешь, какой
станицы?» Мне бы сбрехнуть, а я, как сдурел, правду рублю, — труханул
чего-то: «Рядовой Сапко, деревня Бугринка, что под Воронежем». Он: «А
ну ещё раз повтори». Я чуть тише: «Сапко…» Вижу, не то улыбается, не то
ощерился, почти шепчет: «Наклонись-ка, я тебе чегой-то скажу». Только при-
гнулся, ка-ак он саданул меня в ухо, я и скопытился, — белый свет померк.
Спасибо, хоть жив остался, — зарубить мог за милую душу!..
Потом сбежал-таки с полону, — бомбёжка была, провалило стену. Тётка
одна выходила; наших дождался, до Берлина дошёл.
А на одно ухо с той поры, как казаком побывал, так и не дочуеваю…»
НОРМАЛЬНЫЙ МУЖИК
Едем с другом с Дона «в Россию» продавать свою безнес-идею. Где-то
между Пензой и Саранском глубокой ночью в маленьком городке, с трудом
найдя гостиницу, размещаемся на отдых. Не тут-то было! — Какой-то пья-
ный вдрызг мужик, видимо старый знакомый коридорной, вступив с ней в
перепалку, долго и грязно поносит её отборной матерщиной…
Утром, после практически бессонной ночи мы, возмущаясь, пытаемся
высказать ей сочувствие: мол, этот дурак, алкаш, такую непотребщину из-
ливал на женщину…
Выслушала она нас тактично и тихо так, устало, выдала фразу, враз зачер-
кнувшую наше благородное возмущение: «Да нет, нормальный мужик…»
Россия!