146 / 220
146
Àëåêñåé Ãëàçóíîâ
ноги всех друзей и знакомых. Ей делали уколы, ставили капельницы, но легче
не становилось. Я проклинал себя! Я не вылезал из больницы. Встречался и
с её родителями; похоже, они догадывались о наших взаимоотношениях.
Иногда Эля звала меня к себе — бледная и беззащитная. Я присаживался
на край кровати, гладил её горячие руки и пытался улыбаться. Она брала мои
ладони и целовала их потрескавшимися сухими губами.
— Я, наверное, умру, — проговорила она спокойно. — Ты придёшь ко
мне на могилу?
— Ты будешь жить, мой милый Журавлик.
— Я ни о чём не жалею…
Мы с лёгкостью говорим о смерти, когда её холодное разящее дыхание
далеко от нас. Мы смело философствуем о жизни после смерти. Мы иро-
низируем над приметами и «вещими» снами. Снисходительно относимся к
религии. А суеверных людей нам жаль. Но так «героически» ведём себя до
тех пор, пока не почувствуем вдруг резкую боль в боку, нарушение ритма
сердца, затруднённое дыхание…Мы притихаем. И уже не так категоричны в
суждениях. Один мой знакомый старик, лет восьмидесяти, как-то поделился
мыслями: «Раньше копил деньги на дом, теперь — на гроб. Всё чаще хожу
на кладбище: привыкаю». Наверняка, старик лукавил. К чему невозможно
привыкнуть, так это — к смерти. А вот старушки, сидящие на скамейке у
подъезда, более откровенны: «Этот помер, и тот помер, а мы живём!»
Я вспомнил Бога и стал беззвучно умолять Его продлить жизнь Эли. Я
не знал ни одной молитвы. Обрывок из «Отче наш», услышанный мною в
детстве от бабушки, всё же пытался мысленно донести до Бога: «Отче наш,
Иже еси на небеси, да святится имя Твоё, да приидет царствие Твоё… хлеб
наш насущний… Господи… Господи!!!»
— Я не крещёная, — чуть слышно проговорила Эля.
Похоже, мы думали об одном…
—Ты выздоровеешь, и мы окрестим тебя. Хочешь, я буду твоим крёстным
отцом?
Она молча кивала.
—Ты выздоровеешь, и весной я покажу тебе разливы красных тюльпанов.
Хочешь?..
Её глаза теплели.
— Ты выздоровеешь, и в степи мы с тобою отыщем берёзовую рощу и
сосновый бор! Ты веришь мне? Веришь?!
Эля вымученно улыбалась.
4
Отпевание проходило с утра. Позже совершали крещение. Мы дождались
своей очереди. Подошёл священник в парчовой рясе. Он прочитал молитву,
окрестил и омыл Эле открытые части лба, рук и ног. Затем надел ей золотой
крестик с цепочкой, подаренный мной.
В машине я вручил ей огромный букет белых гвоздик.
— Пусть бережёт тебя Бог. Буду беречь тебя и я, мой нежный, милый
Журавлик.