145 / 220
145
ÄÎÍ_íîâûé 13/3-4
— Мне жарко, — она расстегнула шубу и спиной повалилась в сугроб.
И вдруг громко расхохоталась. Её голос был чист и звонок. Мне казалось,
что от её смеха с деревьев осыпается искристый снег!
У коттеджа расчистили порог, и я попытался отпереть дверь. Замок не
поддавался. Прошло пять минут, десять, пятнадцать — безуспешно! Я удив-
лялся, возмущался, злился, смеялся над собой. Обошёл вокруг, надеясь найти
лаз. —Бесполезно. Эля всё это время смотрела на меня. Она попросила ключ
и с лёгкостью щёлкнула замком. Дверь приоткрылась.
— Заходите, — улыбнулась она.
Я от удивления и радости оторопел! —Какая умница! И вдруг меня, будто
ударило током: так значит она не впервые здесь?!..
— Ни за что!
Она, смеясь, стала швыряться в меня снегом. А я стоял окаменевшим
памятником. Эля подошла ко мне, жаркая, раскрасневшаяся, в распахнутой
шубе, и принялась трясти за плечи. Я обнял её, и мы упали в снежную по-
стель. Нас венчала зима! Это было наваждение: звучало множество при-
ятных, ласковых, страстных слов. Постепенно смысл их стирался и уже
не улавливался. Слова сливались то в неспешную, то бурлящую мелодию.
Создавалась нежная, бесконечная музыка, которую не воспринимаешь созна-
нием, а только чувствуешь душою, сердцем… И ты отрываешься от земли.
Паришь. И готов на всё!..
3
Мы выехали, когда зимняя морозная ночь швыряла в лобовое стекло яркие
звенящие звёзды…Эля ласковым, пушистым котёнком льнула ко мне, о чём-
то сладко мурлыкая. А я, протрезвев от любви, уже думал о жене, которую,
наверное, по-своему любил, которой дорожил и не собирался бросать, но
всё же предал… Как же я буду жить рядом с ней, смотреть в глаза, говорить,
смеяться, пытаясь удержать в себе пламенную порочную тайну? А тайна
жгла и угнетала меня. Мне хотелось побыстрей загасить и развеять её, со-
знаться и раскаяться.
Жена встретила меня приветливо, помогла раздеться. Поинтересовалась:
почему я усталый и рассеянный — не заболел ли? Дочь делилась успехами
в музыкальной школе. Я не стал портить вечер. Решил: раскроюсь завтра,
сразу с утра.
А утром — бегом в институт, а там Эля: красивая, кроткая, нежная… и
вновь сердца взлёт! «Это — любовь! — думал я. — А любовь оправдывает
всё!»
В течение недели нас одолевал какой-то «африканский» кашель. Мы
простыли. Но болезнь не удручала, наоборот: напоминала о невероятном,
впечатляющем снежном вечере. Боялись, что нас вычислят (из всей аудитории
— двадцать человек — только двое перекашливались). Наши лица сияли, а
взгляды как бы говорили: «Тебе хорошо?» — «А тебе хорошо?» Мы были
счастливы.
Но радость недолго длилась…У Эли поднялась высокая температура. Её
увезли в больницу. Диагноз: двустороннее воспаление лёгких. Я поднял на