4 / 6
Þáèëåè
4
¹ 2 – 2013 ã
Âëàäèìèðó Ìîñòèïàíó – 75 ëåò
Владимир Иванович Мостипан родился 24 февраля 1938 года в совхозе «Вторая Пятилетка» Ленинградского
района Краснодарского края в рабочей семье. В 1955 году окончил 10 классов средней школы. С 1956 по 1959
годы учился в ростовском горно-строительном техникуме, который окончил, получив специальность техника-
шахтостроителя.
С 1959 по 1966 годы работал на Крайнем Севере в г. Воркута на должностях газомерщика, мастера вентиляции,
горного мастера.
С 1960 по 1963 годы служил в погранвойсках Дальневосточного пограничного округа в Хабаровском крае.
С 1963 по 1986 годы работал в строительных организациях Краснодарского края в ст. Динская, г. Славянск-на-
Кубани, ст. Кущёвская, г. Гулькевичи, пройдя трудовой путь от мастера до начальника управления.
В 1973 году заочно окончил Краснодарский политехнический институт по специальности инженер-строитель.
С 1986 по 2003 годы снова работал на Крайнем Севере в Тюменской области в организациях нефтегазового строи-
тельства на должностях главного инженера, начальника ОКСа, начальника ПРО трестов «Арктиктрансгазстрой»,
«Надымгазпромстрой» акционерного общества «Арктикнефтегазстрой». Принимал непосредственное участие в
освоении «Медвежинского», «Ново-Уренгойского», «Ямбургского» «Юбилейного», «Ямсовейского», «Заполярного»
газо- и нефте-газоконденсатных месторождений. Заслуженный строитель отрасли, ветеран Севера, ветеран труда.
С 2004 года на пенсии. Проживает в Ростове-на-Дону.
Творческий путь начинал с публицистики, являясь редактором стенной печати от школьных лет до учебных за-
ведений. Регулярно печатался в армейских газетах, а после армии в районных и краевых периодических изданиях.
Художественные произведения начал писать с семидесятых годов. Активное творчество началось на Крайнем Севере.
Уникальная природа, экстремальность, масштабность происходящего побудили писать не только прозу, но и стихи.
Регулярно печатался в периодической печати Надыма, Ямало-Ненецкого национального округа, Тюменской области.
Также в журналах «Надым», «Свет», «Фактор», «Северяне», «Ямальский меридиан», в газете «Литературная Рос-
сия», в альманахах: «Окно на север» (1992, 1997, 2002 гг.), «Обская радуга» (1999). С 1986 г. – член Литературного
объединения «Надым» и с 1998г. – член Общественной писательской организации «Литератор Ямала».
Участник в 2000 и 2002 гг. семинаров Тюменской региональной организации Союза писателей России. На по-
следнем рекомендован в члены Союза писателей России, в который принят в 2004 г.
Справочник «Дон литературный»
Донская степь
К сожалению его уже нет. Никак не думал, что по националь-
ности он армянин. Больше был похож на очень поджаренного
южным солнцем туркмена. Имя русское. Иван. Зато казаком был,
каких и сейчас, когда казачество набирает силу, не сыскать. Дома
держал лошадь и ослика. Очень ухаживал за ними. Что касается
сбруй, линейки и бедарки, то всё было в красочно разукрашен-
ных и навешанных «вензелях» и «позументах». Иван на площади
Карла Маркса частенько за деньги, конечно, катал детишек на
линейке, запряжённой лошадью или бедарке, тягловой силой кото-
рой был ослик. Для ростовчан, живущих в других районах города,
диковинные упряжки со спокойно и с достоинством сидящим воз-
ницей казались чуть ли не экзотикой и вызывали неподдельный
интерес. Иван, теперь это очевидно, имя, трансформированное с
армянского, старожил Нахичевани. На Н-ской линии жил с не-
запамятных времён. Видел ещё захудалую, одноэтажную, почти
деревенского типа, нахичеванскую улочку, а посему было о чём
рассказать, так как являл собою свидетеля её становления в более
или менее городскую составляющую. Любимым занятием Ивана
были посиделки на выносной скамеечке на улице. Сидел по-
долгу. С ним уважительно здоровались и стар, и млад. Наиболее
знакомые задерживались, чтобы посудачить о текущей жизни, о
политике и ещё о многом. Обозревая улицу, Иван точно знал, где
и на чьих придорожных газонах растёт зелёная травка. Частенько
с косой и мешком его можно было видеть у газона наиболее нера-
дивых хозяев. Накосив травки, угощал ею лошадку и ослика.
За долгие годы пребывания на северах я ужасно соскучился
по родным южным местам, особенно по степным просторам и
степи, как таковой. Когда северная эпопея закончилась, а местом
жительства был избран Ростов, первым делом решил обиходить
уличный газон. На нём уже росли, посаженные мною клён и липа,
но ввиду их пока малости, на свободной части газона решил вос-
создать, хотя бы частично, подобие донской степи. Для души,
конечно. То есть засеять газон семенами степного разнотравья.
На не тронутых целинных клочках земли Зелёного острова,
когда созревали, пригоршнями «сошмаргивал» семена. Все под-
ряд. Это были: донник, тысячелистник, пижма, конский щавель,
осот, овсюг, мятлик луговой, полынь, коровьяк, татарник и даже
бодяк обыкновенный... Сажал по принципу: сею, вею, посеваю.
Иными словами просто раскидывал, как когда-то землепашцы
– пшеницу на полях, по грядке. Где можно было «бороновал»
граблями, уповая на благодатный донской чернозём. За моими
действиями молча наблюдал Иван. Недоумевал, что я делаю,
но не спрашивал. Между нами не было неприязни, но и дружбы
тоже. Ивану я дважды давал фактический отлуп. Первый раз,
когда снял кирпичную облицовку дома и не дал ему бэушного
кирпича, он мне самому был нужен для будущей забутовки. Вто-
рой – когда перестилал шифер. Бывшего в употреблении, тоже
не дал. Требовался ремонт сарайной кровли. С тех пор и холодок.
Но здоровались, не сближаясь. Кивками.
Через год цепучие дикоросы взошли, а потом и вымахали в
настоящий луг. Очень зелёный. Манящий. На степные травы заг-
лядывались многие. Не понимали, зачем здесь, по их мнению,
растут сорняки. Не выдержал и Иван. Как-то подошёл. «Зачем Вам
будяки, – безапелляционно заявил он, – для лошадки травка самая
подходящая». «Не будяки, – парировал я, – а культивированная
мною донская степь». «Не знаю как Вам, а мне такое разнотравье
лучше всяких культурных газонов. Душа моя отдыхает, на всё на
это глядючи». Иван с удивлением и неудовольствием слушал мою
тираду. «Что Вы находите. Бурьян, он и есть бурьян. Очень жаль.
Кобылке бы пригодился». С тем удалился.
Прошли годы. Ивана уже нет. Наверное, он и с небес наблюда-
ет за «чудаком» и его детищем. Моя же донская степь, несмотря
Âëàäèìèð Ìîñòèïàí
Ðàññêàçû
на то, что деревья подросли, укоренились по-прежнему радует
меня своим жизнелюбием, своим по весне зелёным окрасом и цве-
тением, тем, что привлекает массу насекомых. Газоны пришлось
огородить. Проходящие же мимо горожане неизменно смотрят
на странный газон. Иные останавливаются. Иные спрашивают,
уже не зачем всё это здесь растёт, а как называется то, или иное
растение. Иные просто любуются. Донская степь...
Посрамлённое чувство
Прекрасные ягодицы мельтешили так, что рябило в глазах,
локти работали, как шатуны паровоза под воздействием поршней,
а ноги и вовсе слились с окружающей средой. Их не было видно,
как и крыльев бабочки во время полёта. Она бежала по спринтерс-
ки, изо всех сил, уже опередив всех. Казалось, какая-то неведомая
сила влекла и влекла вперёд, чтобы достичь цели. Увы! Цель ока-
залась весьма прозаической. Заброшенный, а может быть, и нет,
совхозный виноградник, что на горе, рядом с курортом...
Турпоход. Его предложили желающим по небольшому кругу.
Сначала вдоль моря, потом по горам, порою весьма крутым, потом
по кавказским лесным чащобам. В общем, пешая прогулка с весь-
ма солидными препятствиями. Публика разная. Одежда тоже. Кто
в спортивном костюме, кто в шортах, кто в брюках и безрукавках,
а кто и в приличных костюмах. Она сразу же бросилась всем в
глаза из-за своего откровенного вида. Пляжные трусики стрингер-
ского типа, бюстгальтер еле-еле прикрывающий то, что под ним,
тапочки. Всех конечно привлекала не сама более чем скромная
одежда, а, скорее всего, что под ней. Хотя каждый, скользя по её
изъящной фигурке, и так без особого труда дорисовывал, что под
незамысловато-вызывающей одёжкой. А теперь представьте, что
это чудесное создание преодолевает препятствия. У мужчин мочи
не было смотреть, как она, манипулируя своими прекрасными
формами, одолевала кручи и спуски. Позы порой были такими
неимоверными, такими откровенными, что у сильной половины
человечества текли слюнки. Одним словом для мужчин не путе-
шествие, а невообразимые испытания. Молодая женщина была
с мальчиком лет пяти-шести. Бог ты мой! Сколько оказалось доб-
ровольных помощников. Особенно один. Он буквально прилип к
ней, выполняя её любые намерения, а мальчика частенько таща на
себе. Наконец, добрались до пологого нагорья. Там была дорога и
обширный виноградник. Когда к нему приблизились, и началась
спринтерская гонка. У красавицы в руках оказалась тряпичная,
весьма вместительная сумка. Она, всех обогнав, начала лихора-
дочно рвать виноградные «гронки». Зашёл в виноградник и я.
Сорвав несколько гронок, сложив их в руку, стал не спеша есть,
наблюдая, конечно же, за ней и за её «ухажёром». Последний,
держа мальчика за руку, как бы опешил от того, с какой прытью
его платоническая пассия понеслась к дармовщинке. Конечно
ему, как и многим, стало неловко. Он остановился у кромки ви-
ноградника, сорвал две гронки, одну себе, другую мальчику. Оба
стали спокойно есть. А предмет обожания многих, по стахановски
наполнив сумку, уже выходила на дорогу. Что ухажёр?! Взял из
её рук тяжеленную сумку и понёс груз до самого посёлка... Я-то
знал, что у этой особы есть муж, весьма крупный, меланхоличный
«мордоворот». Для него она и старалась.
Лацуха
Когда-то КРУ (Краевое Ревизионное Управление) наводило
ужас на хозяйствующие субъекты. Ну, хотя бы тем, что имело
право самостоятельно налагать штрафы на руководителей до
трёх должностных окладов, а это, по тем временам, согласитесь,
не мало. Случилась проверка КРУ и в организации, которую я воз-
главлял. Приехал мужичишка, плюгавенький, в летах, низенький
ростом. Ревизор прибыл как раз к обеденному перерыву. Ему
естественно устроили не то, чтобы очень, ибо ещё не знали чем
он «дышит», но, достаточно обильный по калорийности обед.
Не обошлось с его разрешения и без рюмки. Ревизор выпив, не-
много расслабился и тут же прямо за обеденным столом вынул от
руки начерченный на бумаге чертёж, сопровождаемый каким-то
текстом. «Что это?» – вопрошали мы. «Лацуха» («р» он не выго-
варивал), – ответил ревизор. «Что Вы говорите», – заискивающе
дружно подали голос все. Ревизор начал излагать суть своего
рацпредложения. Каждый из сидящих, с принимаемой стороны,
про себя отметил, что рацпредложение, элементарная банальщина.
Однако «высоко» оценили рацпредложение. На том это, увы, не
закончилось. Ревизор был опытен, умён, въедлив. Поскольку ему
создали комфортные условия и не только в еде, ревизию он вёл
демократично. Найдя нарушения, неправильности или неточно-
сти, он тут же приглашал заинтересованное лицо и по-садистски
«размазывал» виновника. Остальным только и оставалось, ещё
почтительнее заглядывать в его глаза и благодарить за преподан-
ные наглядные уроки, начальнику ещё больше делать акцент на
улучшение бытовых условий его пребывания. Проверка длилась
около месяца. Мы с ревизором почти подружились. Между нами
установилась эдакая межчеловеческая идиллия. По окончании
ревизии, пригласил весь аппарат для зачтения вердикта провер-
ки. Прослушав акт, всех охватил чуть ли не ужас. Несмотря на
наши чуть ли не клятвенные заверения, что подобное больше
не повторится, ревизор скрупулёзно внёс в акт все допущенные
прегрешения. Воцарилась тягостная тишина. Я, дабы разрядить
обстановку, задал дежурный вопрос, а именно: всё ли понятно. В
ответ, продолжающееся молчание. Потом попросил всех удалить-
ся. У ревизора спросил: «Зачем Вы так? Мы же Вам внимали,
многое тут же исправляли и вообще были благодарны за «науку».
Ревизор, нисколько не смутившись, ответил: «А лацуха». «Бог ты
мой! Да надо было оформить его рацпредложение и выплатить
гонорар», – пронеслось у меня в голове. «Вы знаете, мы действи-
тельно не серьёзно отнеслись к вашему рацпредложению. Оно
действительно заслуживает внимания. С вашего позволения мы
сейчас же его оформим», – продолжил я. «Не возражаю», – был
ответ. Получив «законное» вознаграждение, ревизор подобрел и
акт в приемлемой форме переписал. Проводили его с «почестями».
А он уехал в другую организацию всё с той же «лацухой».
Божий одуванчик
Очень ей уж надоели каши, кефиры, молоко, даже хлеб насущ-
ный. Бульончика захотелось, да ещё с куриной ножкой. А где их
возьмёшь при такой пенсии. Значит, надо сделать «парадный»
выход. Нет, не в ресторан. В обычную столовую.
Она – очень интеллигентная, чопорная старушка. Бывшая ак-
триса, наверное. Очень ухоженное, немного морщинистое лицо.
Чуть-чуть подкрашенные губы. Ещё живые, умные глаза. Одета
изыскано, но старомодно. Светлый, когда-то очень модный, макин-
тош. Шляпка, времён первых послевоенных пятилеток.
Старушка вошла в столовую. Чтобы попраздновать, то есть
поесть аппетитного куриного бульончику. Ну и съесть на второе
куриную ножку. Заодно на людей посмотреть и себя показать.
Чинно и благородно старушка стала в очередь и, когда подошла
к раздаче, испросила бульончику пол порции и желанную ножку.
На её лице уже было написано удовлетворение от откушанья столь
желанных блюд, и даже эдакое превосходство, возможно над
самоё собой. Постояв некоторое время с подносом, она выбрала
свободный, никем не занятый чистый столик. Непритязательная
публика иной раз так неряшливо ела, что к столам порой было